Черт, пронеслось в голове у Шеридана. Не хватало еще, чтоб его засекли заговаривающим с ребенком. Хлопот потом не оберешься.
Поэтому Шеридан остановился и тоже принялся рыться в карманах, якобы проверяя, на месте ли ключи. Его взгляд перепрыгивал с мальчика на полицейского и обратно. Мальчик начал плакать. Он не заревел навзрыд, пока еще, но крупные слезы, отливавшие красным в отсветах вывески «КАЗЕНТАУНСКИЙТОРГОВЫЙ ЦЕНТР», уже побежали по гладким щечкам.
Девушка из справочной будки махнула полицейскому и что-то ему сказала. Она была хорошенькая, темноволосая, лет двадцати пяти; он — блондин с песочного цвета волосами и усиками. Когда он шагнул к будке и оперся о нее локтями, Шеридан подумают, что эта парочка похожа на рекламу сигарет, которую помещают в журналах на последней странице обложки. Дух Салема. «Лаки Страйк»: Зажги Мою Удачу. Его тут чуть кондрашка не хватила, а они там шашни разводят. Девчонка строит парню глазки. Как мило.
Шеридан решил, что у него появился шанс. У мальчика вон грудь ходуном ходит, он того и гляди заревет в голос, а тогда уж кто-нибудь обязательно обратит на него внимание. Не хочется, конечно, действовать под носом у полицейского, но если Шеридан не расплатится с мистером Регги в течение ближайших двадцати четырех часов, два здоровых бугая не замедлят нанести ему визит и устроить экспромтом маленькую хирургию, добавив на каждую руку еще по несколько локтевых сгибов.
Он подошел к малышу, крупный мужчина в обычной ван-хейзенской рубашке и брюках цвета хаки, мужчина с широким обычным лицом, в котором с первого взгляда угадывалась доброта. Он присел на корточки, положив руки мальчонке на бедра, чуть выше коленей, и мальчик повернул к нему свое бледное, испуганное личико. Глаза у парнишки были зеленые-зеленые, как изумруды, а наполнявшие их слезы лишь усиливали этот чудный оттенок.
— Ты отстал от папы, сынок? — мягко спросил Шеридан.
— Мой Деда, — размазывая по щекам слезы, сказал малыш. — Папы тут нет, а я… я не могу найти Д-д-деду!
Вот теперь он разрыдался, и женщина, направлявшаяся в магазин, озабоченно оглянулась.
— Все в порядке, — успокоил ее Шеридан, обнял мальчика за плечи и легонько подтолкнул вправо… к фургону. Потом посмотрел внутрь магазина.
Теперь полицейский стоял, наклонившись к девушке из справочной. Похоже, между ними уже что-то наклевывалось… а если и нет, то вскоре наклюнется. Шеридан расслабился. Коп ничего не заметит, если будет продолжать в том же духе. Да и очередь к кассам загораживает ему обзор. А раз так, то обделать дельце проще пареной репы.
— Я хочу к Деда! — плакал мальчик.
— Ну конечно, хочешь, еще бы не хотел, — сказал Шеридан. — И мы будем его сейчас искать. Гляди веселей. Он настойчиво потянул мальчишку вправо. Мальчик поднял глаза. В них появилась надежда.
— А вы можете его найти? Можете найти, мистер?
— Безусловно, — заявил Шеридан и ухмыльнулся. — Искать пропавших — это… это, если хочешь, моя профессия.
— Правда? — Малыш робко улыбнулся, но глаза его по-прежнему были на мокром месте.
— Абсолютно, — заверил Шеридан, мельком глянув внутрь магазина, чтоб убедиться, что полицейский не обращает на них внимания. Коп, которого из-за толпы было едва видно (а ему, соответственно, едва видно Шеридана и мальчика, если оглянется), даже не смотрел в их сторону.
— Во что был одет твой деда, сынок?
— В костюм, — сказал мальчонка. — Он почти всегда в нем ходит. Я только однажды видел его в джинсах. Малыш говорил это так, будто Шеридан прекрасно знал, что предпочитает из одежды Деда.
— Готов поспорить, что костюм черный, — объявил Шеридан.
Глаза мальчика загорелись, полыхнув красным в отсветах вывески, словно слезы превратились в кровь.
— Вы его видели! Где? — Парнишка дернулся было в сторону дверей и Шеридану пришлось насильно увлечь его вправо. Получилось нехорошо. Только бы он не устроил здесь сцену. Это бросилось бы в глаза прохожим, и потом они обязательно припомнили бы мужчину, который куда-то тащил упиравшегося мальчонку. Надо заманить его в фургон. У фургона все стекла, кроме лобового, поляризованные; даже в шести дюймах от них не видно, что творится внутри.
Первым делом надо заманить его в фургон.
Шеридан коснулся руки мальчика:
— Я видел его не в магазине, сынок. Я видел его вон там. Он указал на стоянки, где терпеливо поджидали хозяев бесконечные взвода машин. Вдалеке, за ними, тянулась подъездная дорожка, за которой, в свою очередь, сияли сдвоенные желтые дуги «Макдональдса».
— А почему Деда пошел туда? — спросил мальчик так, словно Шеридан или Деда — а то и оба вместе — окончательно спятили.
— Не знаю, — ответил Шеридан. Мысли мелькали у него в голове со скоростью экспресса, перестукивая на стычках рельс, — так всегда бывает, когда наступает самый ответственный момент и необходимо принять единственное приемлемое решение. Деда. Не папа, не дядя, а Деда. Деда значит дедушка. — Но я абсолютно уверен, что это был он. Пожилой мужчина в черном костюме. Седой весь… а галстук вроде бы зеленый…
— Деда носит голубой галстук, — поправил мальчик. — Он знает, что мне так больше нравится.
— Ну да, может, и голубой, — охотно согласился Шеридан. — В сумерках разве разберешь? Пойдем-ка сядем ко мне в машину и покрутимся тут, посмотрим, куда запропастился твой Деда. Лады?
— Вы уверены, что это был Деда? Не пойму, что ему понадобилось там, где они… — Шеридан пожал плечами.
— Послушай, малыш, если ты думаешь, что это не он, то лучше тебе самому походить и поискать. Глядишь, и найдешь. — С этими словами он резко повернулся и зашагал прочь, к своему фургону.
Этот маленький гаденыш не клюнул. А не стоит ли вернуться и попробовать еще разок? Нет, и так уже много времени потеряно — да и глаза мозолить ни к чему, в два счета можно загреметь на двадцать лет в Хаммертон Бей. Разумнее двинуть в какой-нибудь другой торговый центр. В Скотервилле, например. Или…
— Подождите, мистер! — Это кричал малыш, и в голосе его была паника. Топоток кроссовок. — Подождите! Я ведь сказал ему, что хочу пить, вот он, наверное, и пошел туда… чтобы принести мне что-нибудь попить. Подождите!
Шеридан обернулся, расплывшись в улыбке. — Неужели ты подумал, сынок, что я и впрямь брошу тебя?
Он повел мальчика к своему фургону — четыре года уж симпатяге, покрашенному в неописуемый голубой цвет. Он распахнул дверцу и улыбнулся малышу, который с сомнением смотрел на него своими зелеными глазами, ярко выделявшимися на бледном маленьком личике.
— Прошу в мою карету, — сказал Шеридан. Малыш забрался в кабину и, сам того не подозревая, перешел в собственность Бриггса Шеридана — в ту самую минуту, когда дверка захлопнулась.
У Шеридана не было проблем с бабами. Он мог пить или не пить — по настроению. Единственной проблемой его были карты, любые игры в карты — лишь бы на деньги. Он потерял все: работу, кредитные карточки, дом, который достался от матери. Ему не довелось пока сидеть за решеткой, но едва столкнувшись с мистером Регги, он понял, что тюрьма по сравнению с этим типом — сущий рай.
В тот вечер он вел себя как последний идиот. Лучше бы сразу все спустил. Когда, спускаешь все сразу, то расхолаживаешься, возвращаешься домой, смотришь по телеку проделки коротышки Карсона, а потом идешь спать. Но когда срываешь первый банк, то теряешь голову. В тот вечер Шеридан потерял голову, и к концу игры задолжал 17000 долларов. В это было трудно поверить, он был потрясен, ошарашен несправедливостью проигрыша. По дороге домой он старался не напоминать себе, что должен мистеру Регги не семьсот, не семь тысяч, а семнадцать тысяч звонких монет. Как только мысли перескакивали на это, он начинал хихикать и включал приемник в машине погромче.
Но на следующий вечер ему было уже не до смеху, когда две гориллы — ребята, которым несложно добавить на каждую руку по несколько локтевых сгибов, если не заплатишь — притащили его в контору мистера Регги.
— Я заплачу, — залепетал Шеридан. — Заплачу, послушайте, это не проблема, через пару дней, самое большее через неделю, ну, через две недели на худой конец…