— Предательство здесь ни при чем. Это вопрос обязательств перед правительством.
— У меня нет обязательств перед этим правительством. Я предан союзу Правителей. Вот почему я помог Принцу Рама в минуту опасности.
— За это, — сказал Элегро, — ты можешь поплатиться жизнью. Единственное, чем ты можешь искупить вину, — признать свою ошибку и помочь с арестом. Иди. Сейчас.
Я прожил долгую жизнь и всегда терпеливо относился к людям и никогда я никого не презирал так яростно, как Летописца Элегро в этот момент.
И все же я понимал, что стою перед выбором, и ни один из вариантов меня не устраивал. Элегро хотел, чтобы его обидчика наказали, но у него не хватало мужества донести на него, поэтому это я должен был пойти к оккупационным властям и донести на того, кому я помогал найти кров и за кого я был в ответе. Если бы я отказался, Элегро, возможно, передал бы меня самого властям, чтобы меня наказали как соучастника бегства Принца из Рама, или он мог бы отомстить мне внутри союза Летописцев. С другой стороны, если бы я повиновался Элегро, у меня навсегда осталось бы на совести несмываемое пятно, и в случае, если бы восстановилась власть Правителей, мне за многое пришлось бы ответить.
Когда я проанализировал ситуацию и взвесил все за и против, я трижды проклял неверную жену Летописца Элегро и ее бесхарактерного мужа.
Я заколебался на мгновение. Элегро был более убедителен, когда угрожал, что привлечет меня к ответу перед лицом союза по обвинению незаконного получения доступа к секретным файлам, а также по обвинению в том, что я провел на территории союза беглеца, объявленного вне закона. Он угрожал, что навсегда лишит меня возможности пользоваться хранилищами памяти. Он смутно намекнул о мести.
В конце концов я сказал ему, что пойду в штаб-квартиру завоевателей и выполню его приказание. Тогда я уже задумал предательство, которое, как я надеялся, нейтрализует предательство Элегро по отношению ко мне.
Уже близился рассвет, когда я вышел из здания. Воздух был теплым и чистым; низкий туман окутал улицы Парриша, и они будто мерцали в его дымке. На небе не было видно лун. Мне было немного не по себе на пустынных улицах, хотя я повторял себе, что вряд ли кого-то заинтересует престарелый Летописец. Но у меня при себе был только маленький нож, и я боялся бандитов.
Я шел по наклонному пандусу для пешеходов. На наиболее крутом спуске у меня появилась одышка, но когда я дошел до более ровного места, все встало на свои места, и я почувствовал себя в большей безопасности, потому что здесь, через довольно короткие интервалы, встречались патрульные отряды, да и потом на пути мне стали попадаться любители пройтись ночью. Я прошел мимо призрачной, одетой в белые шелковые одеяния фигуры, в которой угадывались неземные очертания: привидение, призрачный обитатель планеты Быка, где перевоплощение — это традиция, и ни один человек не может выходить куда бы то ни было в своем обычном облике. Я прошел мимо трех существ женского пола с планеты Лебедя, они хихикнули и спросили, видел ли я представителей мужского пола с их планеты, поскольку они как раз находились в периоде конъюгации. Я прошел мимо двух Измененных, которые подозрительно взглянули на меня, но решив, что взять у меня нечего, двинулись дальше.
Наконец, я подошел к приземистому восьмиугольному зданию, где жил Прокуратор Парриша.
Он не очень-то и охранялся. Завоеватели понимали, что мы не способны выступить против них, и были, пожалуй, правы. Планета, которую завоевали на заре нового дня, не в состоянии после этого оказать достойное сопротивление. Вокруг здания возвышался защитный сканер, окутывавший здание бледным отблеском. В воздухе чувствовалось присутствие озона. На широкой площади через дорогу уже хлопотали Торговцы, разворачивая свой рынок. Я увидел бочки со специями, которые разгружали мускулистые Слуги, и темные сосиски, которые несли Ньютеры. Я переступил через луч сканера и сразу передо мной выросла фигура Завоевателя.
Я объяснил, что у меня есть срочная информация для Манрула Седьмого, и через очень короткое время, без всяких консультаций и проволочек, меня ввели к Прокуратору.
Завоеватель обставил свой офис просто, но со вкусом. Он был украшен предметами, сделанными на Земле: ткань из Африкии, два алебастровых горшка из древнего Эгапта, мраморная статуэтка, видимо эпохи раннего Рама и темная Тальянская ваза, в которой стояли уже увядшие цветы. Когда я вошел, он, казалось, был занят несколькими информационными кубиками. Как я слышал, Завоеватели в основном работали ночью, поэтому меня не удивило, что он чем-то занят. Через мгновение он взглянул на меня: