– А что это? – проворно орудуя ложкой, с набитым ртом ухитрилась спросить Маша.
– Крабовый суп. Мы тут привыкли к морской пище, но новичкам трудно бывает поначалу без круп и хлеба. Вот когда будет Великое Сошествие… Впрочем, тебе обо всем расскажут на занятии. Давай заканчивай быстрее…
Не успела Маша проглотить последнюю ложку, как вдруг раздался удар колокола, до жути напомнивший вчерашний. Она закашлялась, вскочив из-за стола.
– Не пугайся! – Кухарка хлопнула ее по спине. – Тут всегда так созывают на занятия, чтобы мы не забывали о Черном Часе. Иди, тебе в общую спальню.
Новички, которых Маша видела на огороде, вошли в кухню и, не останавливаясь, направились к арке. Она последовала за ними.
Матрасы и спальные мешки были уже кем-то свернуты и располагались вдоль стены. Между оконными рамами кто-то растянул веревки, и теперь там сушились детские полосатые колготки и тельняшки всех размеров, а также длинные плащи и туники с вышитыми круглыми ракушками. Полная сестра с волосами, свернутыми в две улитки за ушами, та самая, что привела вчера Машу в Орден, сидела у перил лестницы, ведущей вниз. Путь на лестницу был перекрыт корабельным канатом.
– Вас пятеро, очень хорошо, – произнесла девушка. – Пожалуйста, возьмите ваши матрасы и садитесь передо мной, так, чтобы друг другу не мешать, но чтобы я вас всех видела.
Маша не смогла найти свой матрас, поэтому взяла первый попавшийся и уселась на него, скрестив ноги по-турецки. Старушка прилегла на бочок, а дородный мужчина опустился на пол неловко, оглядываясь и извиняясь, сжал колени вместе. Тощие подростки улеглись на живот и принялись болтать в воздухе ногами. Один из них жевал морковную ботву, и Маше сбоку казалось, что у него растет один-единственный пушистый зеленый ус. С кухни долетал запах рыбы, а еще пахло мокрым бельем. Хотелось наружу, на свежий воздух. Девушка держала ладони на коленях, сложив их вместе, Маше показалось, будто она прячет в руках что-то маленькое.
– Для начала давайте познакомимся…
Слушатели мялись, поглядывая друг на друга. Маша тоже не спешила говорить – по своей давней привычке сквозняка она предпочитала сначала наблюдать, а потом уже действовать.
– Ладно, начну тогда с себя, – предложила девушка. – Я, как и многие из нас, пришла в Орден Святой Сердцевидки, когда лишилась крова и семьи. Орден не только дал мне крышу над головой, но и стал настоящей моей семьей. Так как мы все оказались в одинаковых условиях, у нас тут нет главных, нет первых и последних, поэтому все мы зовемся братьями и сестрами. Конечно, те, кто уже давно в Ордене, более опытные братья и сестры, их называют старшими. Есть также средне-старшие, средние, средне-младшие и младшие братья и сестры. А еще новички – те, кто вынужден искать защиты у Ордена, но еще не вошел в нашу дружную семью, так как многого не знает и не может сделать выбор. Это вы.
– А как вас зовут? – спросил один из подростков.
– Конечно, у нас у всех есть имена, – улыбнулась девушка. – Но мы предпочитаем обходиться без них, чтобы скорее привыкнуть друг к другу и не мучиться, запоминая каждого. Вы можете обращаться ко мне средне-младшая сестра, на первых порах я ваша главная помощница и подсказчица.
– Я бы хотел поговорить со старшими, – пробормотал мужчина.
– Конечно, вы сможете поговорить со старшими – как только побольше узнаете об Ордене и определитесь с выбором.
– Почему вы их прячете? – спросила старушка.
– Они очень заняты, – серьезно сообщила средне-младшая сестра.
– Чем же?
– Как вы думаете, что у меня в руках? – вместо ответа девушка раскрыла ладони. Там лежала круглая ракушка кремового цвета с розовато-коричневыми прожилками.
– Ракушка. Такая же, как у вас на плаще. Только не знаю, как называется, – пробормотал мужчина.
– Это сердцевидка. Младшая сестра Великой Сердцевидки. Почему вы ушли из дома, можно вас спросить?
– Моя жена… Она была не в себе. Наши дети выросли, учатся в Дальнеморске, а мы остались на родине. Мы привыкли к Рогонде, но моя жена… Ей в последнее время казалось, что дети еще маленькие, а дома их нет, потому что заигрались на улице. Она выходила по вечерам, не обращая внимания на колокол и Часы. Дочка часто звонила ей. По ракушке моя жена разговаривала нормально, узнавала дочку, помнила, что та в Дальнеморске, велела прилежнее заниматься. А потом вдруг опять спрашивала у меня, вернулись ли дети с улицы. Нужно было отвести ее к лечухам, конечно, но она весь день казалась нормальной, только по вечерам вела себя чудно. Я старался не выпускать ее, закрывал дверь, запирал лестницу. Но однажды проснулся утром – а ее нет. Во время Черного Часа жена была рядом со мной, но я уснул. А что еще делать в Черный Час, когда нельзя шуметь? Спать, конечно же. Мы много лет засыпали в Черный Час. И вдруг моя жена исчезла, и с тех пор ее никто не видел. А на крыше дома я нашел перо Ночной Птицы. Я сжег его сразу же, но мне с тех пор все время казалось, что оно там, на крыше. Я знаю: моя жена вышла на улицу в Черный Час, когда я уснул, и Птица унесла ее. Больше я не мог оставаться дома один, поэтому пришел к вам.