Но он не мог.
Каждый раз, когда врач хотел потянуть за поводья и остановить лошадь, в памяти возникал образ встрёпанной, неуклюжей иномирки. Вот она злится, краснея от гнева, вот обижается, поджав губы, вот ему самому уже хочется прибить эту мелкую наглую козявку,… а вот, она благодарно улыбается, прижимая к себе раненого дрозда. И таким теплом лучатся зелёные глаза, что ладонь Хранителя обязательно дрогнет, и он снова пришпорит Ативо, заставляя того скакать ещё быстрее.
Бранч мотнул головой, отгоняя настырные воспоминания. Он ещё пытался злиться, заставить себя негодовать, но…не смог. Постепенно, злость заменило беспокойство, сжимающее сердце тонкими холодными пальцами.
«Она напугана. Она в опасности. Я должен поспешить, а иначе…» - тревожные мысли не отпускали его.
Внезапно, свет в лампе вспыхнул ярче. Странно…
«Чем темней вокруг, тем ярче свет? Тени?» - насторожился врач.
И правда. Впереди, клубясь под корягами, расстелившись на корнях и ветках, чернели тени. Похожие на те, что были в катакомбах под храмом, но другие. Совсем-совсем другие.
Они чёрным потоком сползали куда-то вниз, в овраг. Смутное, тревожное подозрение обожгло не хуже пощёчины.
-Ира…? – хрипло выдохнул Нел.
«Я опоздал? Нет. Нет-нет, она ещё жива. Она ДОЛЖНА быть жива.»
Впервые за долгое время Корнелиус готов был признать, что боится. Боится этого неизвестного врага, от которого веяло замогильным затхлым холодом. Он не видел таких прежде.
Но он не был бы Хранителем короля, если бы не умел давить свои страхи.
-Пошли прочь! – зарычал Бранч, бросив в самую гущу пару световых бомб. Похожие он использовал в катакомбах. Тогда они помогли. Но сейчас…
Голос врача охрип и стал не лучше, чем шипение этих тварей, моментально сбежавших, ослеплённых и напуганных светом. В горле неприятно першило, и было жаль, что под рукой нет верной трубки с корнем пестрянки.
Корнелиус закашлялся.
-Ирка…вот же глупая де-девчонка…кх… - прокашлял он, разглядев на дне оврага бездвижное тело. Она лежала полубоком. Лица, в сгустившемся мраке не разглядеть.
-Эй! – позвал врач. – Жива? Ира?
Девушка не отозвалась. Даже не шелохнулась.
Перестав кашлять, Корнелиус аккуратно спустился вниз. И тревожно вздохнул.
-О, предки…
По щеке девушки ползли липкие алые капли. Похоже, она неслабо приложилась головой. Правда, к счастью, иномирка всё ещё была жива.
– Ир? Ты слышишь меня? – Бранч склонился над ней и попытался привести в чувство. Она не реагировала и на хлопки по щекам, ни на воду из фляги. Он вздохнул. – Держись, девочка. Я вытащу тебя отсюда.
«Джозефф меня убьёт.» - мысленно констатировал факт Нел, взяв иномирку на руки. Девушка не была тяжёлой, но за то, была очень бледной. Ей срочно нужна помощь. Нужно поспешить обратно.
-Дура. Одни только неприятности от тебя. – проворчал Нел, заботливо стерев кровь с Иркиной щеки. – Глупая иномирская девчонка.
***
Где-то трещит огонь. И знакомые запахи. Пахнет…кажется, цветами, которые Миллин обычно ставила в её комнате, в Эвентаунском дворце, пахнет сухими пряными листьями через окно… и дождь снова шумит вдалеке.
И ещё, очень знакомо пахнет дымом…и травами… такими травами, кажется, Корнелиус набивал курительную трубку, чтобы облегчить хрипы в горле. Странный, горьковато-медовый запах ненавязчиво касался расплывчатого сознания.
Ирка лежала, не пытаясь понять, где находится. Ей не хотелось об этом думать.
«Я уже мертва, да? Тени меня догнали?» - рассеянно думала иномирка. – «Как странно... голова болит. Я думала, после смерти уже ничего не чувствуешь…»
Хорошо. Допустим, она ещё не умерла. Возможно, она всё ещё валяется в овраге, в тёмном лесу.
Рядом кто-то жалостливо каркнул. Ирке не хотелось думать о том, что это просто какой-то ворон, уже приглядевшийся к её полуживому телу. Тем не менее, она вспомнила о Фильке.
«Ах… мой Филька. Остался совсем один там, во дворце… Надеюсь, Миллин его хотя бы кормит.»
Но тут Ира поняла, что находится совсем не в лесу.
-Заткнись, чучело. И без тебя тошно. – проворчал кто-то, от чьего непривычно-хрипловатого голоса мурашки поползли по телу, отдаваясь болью в разбитой голове.
«Да не может быть…»
С трудом вздохнув, иномирка распахнула глаза.
«Не может этого быть! Как…»
До странного знакомый потолок, оббитый резными деревянными плиточками предстал перед глазами. Краем глаза девушка заметила, на прикроватном столике букет нежно-жёлтых цветов, пахнущих пряным, сладковатым запахом. Именно такие цветы прежде частенько ставила в её комнате горничная. Где-то чуть левее тихо потрескивали дрова в камине, а впереди, за открытым, высоким окном, в пасмурном небе шумел дождь.