– А я боялся, что не найду вас на прежнем месте. Добрый вечер.
Мария вздрогнула, подняв на него глаза, но не вскочила как обычно, обслуживая покупателей. Он и не покупал ничего, просто остановился поболтать, в кашемировом двубортном пальто, и курил, не снимая перчаток.
Мария пожала плечами.
– Я здесь каждый день торгую.
Она не предложила ему товар, а он и не спрашивал, словно с самого начала задав тон разговору не как покупателя и продавца, а одинокого мужчины и прекрасной дамы.
– Я должен извиниться перед вами, – незнакомец говорил тихо, делая паузы, чтобы выдохнуть дым. – В тот раз мне пришлось срочно уйти. Мне позвонили и… Понимаете, я был вынужден уехать. От меня… многое зависит. Я не успел предупредить вас…
Он повесил голову, и лицо его смягчилось.
«А как же я? Я тоже зависела от вас. Вы же дали слово», – подумала Мария, но вслух не сказала ничего, только улыбнулась:
– Ничего страшного. Я недолго ждала.
Она хихикнула как девчонка, и он радостно подхватил ее смех.
– Так я прощен? – переспросил он.
– Вам не за что просить прощения, – Мария опустила глаза. – Вы опять… на ту могилу?
– Да, – мужчина погрустнел. – Я знал, что особенный букет найду только у вас, моей прекрасной цветочницы.
Он прошел меж ящиков, словно пришелец из иного мира, в своем длинном пальто, будто рыцарском плаще, оглядывая букеты.
– Сегодня это будут… это будут… – он пощелкал пальцами, словно выбирая блюдо в ресторане. Мария ковыляла за ним по раскисшим листьям.
– Пожалуй, я сохраню верность ноготкам. Я однолюб, что поделаешь. – Он выудил желтый маленький букетик.
– Неудобно о таком спрашивать, – смущенно начала Мария – Это слишком личное… Но… могила, которую вы навещаете. Там похоронен близкий вам человек?
Она смотрела на незнакомца снизу вверх, аристократ и крестьянка.
– Да-а, – протяжно ответил он. – Там похоронен дорогой мне человек. Она любила цветы. Самые простые. Луговые, полевые. Их красоту открываешь со временем. К ним надо приглядеться. Она сама была такой. И ваши цветы такие. – Он помолчал. – И вы такая.
Обмахнув полой пальто ящик, незнакомец сел напротив Марии, взяв ее за руку. Мария руки не отняла, ее лицо пылало.
– Вы прекрасны, – сказал он. – Как и ваши цветы. Вы даже не представляете насколько.
– Да что вы, – забормотала Мария, он держал ее руку бережно, словно птенца или свечку, которая едва теплится. – Напрасно вы это говорите. Я уже немолода и…
– Как вас зовут?
– Мария, – еле слышно ответила Мария.
– У вас удивительное имя. Я думаю, мы встретились неслучайно, Мария. Судьба жестока, она орудует ножницами, чик-чик, и оборвана ниточка, на которой все держится. В свое время она отобрала у меня самое дорогое. Но потом я понял: судьба не только жестока. Она всегда возвращает долги. Только надо видеть эти дары. И я рад, что не прошел мимо. Мимо ваших цветов. Мимо вас.
Мария молчала, все ниже опуская голову.
– Я понимаю, что не могу просить вас об этом еще раз. – он понизил голос. – Однажды я уже отнесся к подарку судьбы беспечно. Я едва не потерял вас. Но знаете – раз в жизни тебе выпадает козырной туз. Мне он выпал не в начале игры, а сейчас – когда она подходит к концу. Я больше не упущу вас, Мария. Я намерен выиграть эту партию. Слишком многое на кону. Дождитесь меня – обязательно.
– Холодает,– улыбнулась Мария, показав на небо. Пошел мокрый снег.
Незнакомец встал, не выпуская ее руки.
– Мария, я скоро вернусь. Вы же побудете здесь еще немного?
– Побуду, – выдохнула Мария.
Она сидела на ящиках, сжавшись в комочек, словно пытаясь удержать тепло, которое растаяло, как воск от выгоревшей свечи. Она уже не бегала к воротам и не заглядывала за поворот, Мария знала, что незнакомец не вернется, но все равно не уходила. Она продолжала сидеть, когда повалил хлопьями снег и снежинки кололи ее лицо, совсем как раньше, когда она, начав делать цветы, с непривычки колола пальцы. Мария укутала цветы, подтыкая полиэтилен, как одеяло, словно они были живыми и могли замерзнуть. Потом она спохватилась: «Господи, что же я делаю-то!», разметала снег, сгребла все в кучу и принесла домой.
На кухне она распахнула окно, подставив лицо колким иглам, сквозняк ворвался в дом, за одно мгновение выстудив квартиру. Ее руки заледенели, лицо покрылось влажной коркой, Мария зажмурила глаза, но где-то глубоко внутри нее осталась тлеть свеча, огонек с булавочную головку, и никакому ветру не удалось потушить его.