— Давайте для протокола, — сел напротив меня детектив Тибо. — Ажан, вы пишмашинкой владеете? — Тот кивнул. — Будете вести протокол, не хочу сюда привлекать лишние уши.
Мой недруг уселся за отдельный столик, заправил в печатную машинку лист бумаги, быстро набрал «шапку» и приготовился набирать, что скажут.
— Для протокола, — начал детектив. — Ваше полное имя, возраст.
Я представился, назвал дату рождения.
— Род занятий.
— Детектив агентства «Континенталь».
— Для протокола: удостоверения при вас найдено не было, равно как и разрешения на ношение огнестрельного оружия в пределах урба.
Пишмашинка весело стрекотала, пока ажан печатал на ней слова детектива.
— Я имею право на телефонный звонок и хочу воспользоваться им немедленно, — заявил я.
— Если хотите звонить своему патрону, то прежде подумайте хорошенько. Вы считаете, мы не установили личность убитой вами женщины? Вряд ли Робишо будет рад узнать, что вы спали с его секретаршей, а после жестоко расправились с ней. Кроме орудия убийства в ваших карманах нашли ещё кое-что — и эта улика обличает вас полностью.
На стол передо мной легка сложенная в несколько раз записка.
И снова накатило. Тьма — вспышка света бьёт по глазам. Щелчки плети, винтовочные выстрелы в ушах. Блондинка улыбается мне, тонкие пальцы ловко опускают в карман пиджака сложенный вчетверо листок бумаги. Щелчки, щелчки, щелчки. Выстрел! Вспышка! Разворачиваю её листок, он долго лежал в кармане, я забыл о нём. Тьма…
Я тёр лицо, пытаясь вернуть ускользающие воспоминания. Но они уже летели прочь стаей чаек, хохоча надо мной.
— Текст, — постучал пальцем по записке Тибо, — изобличает вас.
Я едва сумел сосредоточиться на расплывающихся буквах.
«Всегда свободна после семи. Ищи меня в „Лучезарном городе“, в открытом кафе на первом этаже».
Никаких пошлостей вроде следов губной помады, всё сухо и очень деловито. В духе особы, что могла быть очередной пассией Робишо, он всегда подбирал таких — дамочек без лишних иллюзий.
— Обойдёмся без телефонных звонков, думаю, — усмехнулся детектив. — А теперь выкладывайте, зачем вы убили её? Дурные сны? Память о войне? Показалось, что вы в траншее — и схватились за нож? Это бывает, война многих искалечила. Признайтесь, и вам грозит только дурдом, а не тюрьма и не каторга.
— Не помню, — уверенно заявил я. — Кинжал не мой, что он делает в моём кармане — не знаю. Это точно не бэпэтэ[10], женщину били профессионально, так чтобы истекла кровью. Такие ранения не нанесёшь в приступе траншейного безумия.
— Значит, вы признаётесь, что хладнокровно убили беззащитную жертву?
Ажан ещё веселее застучал по клавишам пишмашинки.
— Я не проходил специальной подготовки, на фронте был простым солдатом. Я могу отличить раны, нанесённые профессионалом, но сам так бить не умею. Руку мне никто не ставил.
— Знаете что, — вздохнул Тибо, — я мог бы оставить вас на пару часов этому ажану. Он так обижен на вас за что-то, что готов измолотить в фарш. — Услышав эти слова, патрульный оторвался от пишмашинки и уставился на меня хищным взглядом. Он стал похож на голодного пса, только и ждущего, чтобы его спустили с цепи и дали команду «Рвать!». — Но мне нужен результат, а не ваш покалеченный труп. Так что прибегнем к методам современной науки.
Детектив вынул из-под стола саквояж — я не заметил, чтобы он вносил его в комнату для допросов. Наверное, саквояж находился тут всё время, как раз на такой случай.
— Одна инъекция, и вы заговорите, — заявил Тибо, вынимая из саквояжа пузырёк с лекарством и шприц. — Все говорят, и вам препарат язык развяжет быстро. Куда быстрее кулаков ажана.
Услышав такие слова, помянутый ажан отвернулся обратно к пишмашинке.
Если наклейка на пузырьке не врёт, то внутри — каллокаин, мощная «сыворотка правды». Похоже, Тибо решил взяться за меня всерьёз, или времени у него немного, и он хочет «расколоть» меня до того, как явятся люди посерьёзнее, чтобы забрать моё дело. Убийство секретарши патрона регионального представительства детективного агентства «Континенталь» — явно не уровень простого офицера криминальной полиции, каким был Тибо. Он знает, что за мной придут серьёзные люди, и хочет добиться результата прежде, чем это случится.
Что ж, будет ему результат.
— Для протокола, — сказал я, когда Тибо принялся подтягивать мне рукава пиджака и сорочки, чтобы ввести препарат внутривенно, — на фронте мой организм подвергался изменениям с помощью неизвестных мне алхимических препаратов.
10
Боевая психическая травма (БПТ) — психическая травма, вызванная воздействием факторов боевой обстановки. БПТ приводит к расстройствам психики различной степени тяжести. Военнослужащий, получивший БПТ, не способен вести боевые действия. БПТ следует отличать от контузии, отравления и других боевых повреждений, имеющих соматический характер.