– Есть, – подтвердил Виктор. – Сашкин оператор записывал.
– Ой, поставь, пожалуйста! – загорелась Виктория.
– Да ладно – в субботу увидите, – отмахнулся Игорь.
– Показывай, показывай! – вмешался Александр. – Это же супер было!
Мелихов только пожал плечами. Он уже забыл этот бой. Но Виктор принёс диск, и Игорь, уставившись в телевизор, впервые увидел поединок со стороны. Он даже увлёкся – вспоминал все свои ощущения, боль от рассечения, удовольствие от удачно проведенных ударов. И вот, наконец, триумфальный момент – Будрес в нокдауне, конец пятого раунда, перерыв – и нокаут!
– До сих пор не могу спокойно смотреть, как они бьют друг друга! – продекламировала мама, качая головой. – Так страшно всегда!
– Да нет, здорово! – восхищался Маринкин бой-френд.
Все обменивались впечатлениями, глядя, как чемпиону вручают пояс. Вдруг Вика напряглась, вперившись в телевизор: оказывается, оператор заснял, как боксёр кинулся приветствовать Ленку. Сцена их объятий была настолько красноречива, что не требовала комментариев. Мелихов, метнув взгляд на экран, схватил со столика пульт и выключил запись, но сделал это слишком поздно. Наступило гробовое молчание. Те, кто наблюдал эту сцену в реальности, не знали, как разрядить обстановку. А мать с сестрой изумлённо взирали на Игоря. Мама потёрла рукой в области сердца.
– Игорь! Какой ужас… Нет, это уму непостижимо…
– Ну, знаешь! Вот так я и думала, а никто мне не верил! – Маринка, наконец, тоже обрела дар речи. – Нет, вы гляньте только, какие девицы пошли! К любому в постель залезут. Братик, милый, ты сумасшедший? С какой-то колченожкой лизаться… Что ты там нашёл-то, в этой косточке мышиной переломанной?
– Марина! Ну что за язык у тебя противный! – мать осуждающе покачала головой. – Нельзя так говорить ни о ком, надо быть толерантной… Но, Игорь, по сути-то Марина права – как это можно понять?! На весь мир – с кем? Чем ты думал?! Ох, подожди, что-то мне нехорошо. Давление, наверное, подскочило… Света! Света, я к вам обращаюсь! Есть в этом доме тонометр?
– Конечно, Валентина Михайловна, сейчас принесу, – засуетилась горничная, которая до этого момента стояла, как вкопанная, таращась на шефа.
– Поскорее, пожалуйста!
Все старались не смотреть на Викторию. Девушка сидела, не двигаясь, глаза её были полны слез. Ясное дело – это она должна была быть там, возле ринга, и принять на себя восторг Мелихова. Она, а не эта убогая!
Серый с интересом наблюдал за Игорем – как он выкрутится. А тот сидел, опустив голову на кулаки и уставившись в пол. Даже сейчас, в такой неподходящий момент, увидев Ленку на экране, он испытал то же желание, что и тогда: сжать её в объятьях и целовать… Вот только он ни с кем не собирался делиться своими чувствами.
– Это моё дело, – произнес он глухо. – Не лезьте в мою жизнь.
– Я никогда в твою жизнь не лезу! – с напором ответила мать, продолжая держаться за сердце. – Но тебе придётся объясниться. Лена, конечно, сильно тебе помогала, но мне бы и в голову не пришло, что ты можешь к ней что-то испытывать! Ну, такое впечатление, честное слово, что тебе всё равно – первое, что под руку подвернулось! Должны же у тебя, наконец, появиться запросы, у человека такого-то уровня!
Услышав эту неоднозначную тираду, Вика всхлипнула.
– Да чего вы к мужику пристали? – добродушно пробасил Михаил. – Вам, женщинам, вообще нас трудно понять…
– Да где уж там! – вздёрнула подбородок Маринка. – Сложные вы наши!
Интересно, как этот милый парень уживается с его сестрой – стервой и грымзой?
– Ничего не было и нет, – глухо произнёс Игорь. – И больше не хочу обсуждать это. Тем более при людях.
– Да люди сами всё видели – ты их не постеснялся! – не унималась сестра. – Все в шоке – только воспитанные, молчат.
– А ты – невоспитанная, – хмыкнул Серый. – Успокойтесь, господа. Гоша правду сказал. Ленка – моя девушка.
– Что?! – Вика впервые раскрыла рот.
– Да, Викусь, тебе снова – зелёный свет, – усмехнулся Белозерцев.
Сейчас он ещё объявит, что Ленка предпочла его!
– Да она, я смотрю, по рукам у вас пошла! – качала головой Маринка. – Ну вы, мальчики, даёте!
Игорь встал.
– Закрываем тему. Или я ухожу.
Мама, чуть ли не застонав, встала, и медленно, шатаясь и опираясь на стену, словно больная, подошла к непутёвому сыну.
– Успокойся, сыночек, родной, и не злись на нас… – она погладила его по плечу. – Мы же просто тебя любим. Ладно, ну было и было. С кем не бывает… После такого-то боя… Главное, что теперь ты всё понял!
Это уже совсем вывело его из себя. Положение снова спас Мишка.
– Кстати, Серый! – весело заметил он, повернувшись к Белозерцеву. – Сколько бабок-то снял?