Эти слова чем-то не понравились Эндоссе. Он нахмурился, бросил быстрый взгляд на Мюллера и ван Рейхена, повернулся к Шахбекову.
— Я не против магнитофона. Что касается общего языка, то мы приступим к его поиску лишь после уточнения наших позиций. — Эндоссе подождал, пока капитан наладит аппаратуру. — Позвольте мне спросить, что вы сделали для задержания убийцы Бауэрса?
Шахбеков помедлил, размышляя, стоит ли пространно отвечать на этот вопрос.
— К сожалению, я не могу по известным соображениям рассказывать о ходе следствия, но хочу заверить, что мы прикладываем все усилия…
— Все усилия! — вспылил Эндоссе. — Неужели требуется много усилий для ареста того, кто отравил боксера на глазах тысяч людей? Неужели уголовному розыску не ясно, кто, выполняя приказ ваших спортивных деятелей, убрал сильного соперника перед чемпионатом Европы?
— Вы имеете в виду доктора Джавадова?
Эндоссе кивнул.
— У вас есть доказательства его виновности?
— Искать доказательства — ваше дело. Но есть ли у вас другое объяснение этого убийства?
— Другого объяснения у меня пока нет. Но и ваше мне кажется, простите, надуманным. Спортивные деятели… Заговор против боксера… В нашу страну приезжают лучшие спортсмены мира, и их до сих пор никто не травил. Неужели двадцативосьмилетний Бауэрс, который через год-два сойдет с ринга, вызвал у наших спортивных деятелей такой ужас. И зачем травить его на ринге, на глазах, как вы справедливо заметили, тысяч людей? Неужели нет для этого укромного уголка? Если вы хотите знать мое мнение, то, думаю, мы имеем дело с преступной неосторожностью. Очевидно, Джавадов налил воду в бутылку, в которой прежде хранил яд.
— Прекрасно, — горько усмехнулся Эндоссе. — Я не сомневался, что мне предложат подобную версию, и не удивлюсь, если вы ее быстро докажете. Наверное, на нее очень рассчитывают те, кто убил Бауэрса. Бедный неосторожный врач получит два-три года тюрьмы, которые будут окрашены круглой суммой компенсации и сносным содержанием. Довольны все.
— Вы преувеличиваете, господин Эндоссе.
— Я не преувеличиваю, инспектор. В вашей версии я вижу лишь желание выгородить убийцу.
— Прежде всего, надо доказать, что Джавадов — убийца. Ведь мы до сих пор не знаем, был ли в бутылке яд, — буркнул капитан, раздосадованный ходом разговора. — Бутылку мы пока не нашли.
— Ну, это поправимо, — улыбнулся Эндоссе. — Бутылка у меня.
— У вас?
— Да. Хоть это, очевидно, вас огорчит.
Капитан пропустил колкость мимо ушей. Эндоссе что-то шепнул Мюллеру. Тот кивнул и вышел в соседнюю комнату. На мгновение в гостиной стало тихо. Но вот скрипнула половица и появился Мюллер, держа в руке бутылку с красной завинчивающейся пробкой.
— Как видите, случай помог нам. — Эндоссе поставил бутылку на стол. — Ваш врач забыл ее в раздевалке, а рабочие Дворца спорта, помогая собирать вещи, сунули ее в сумку Бауэрса, где ее и нашел господин Мюллер.
— Отличная находка. — Шахбеков протянул руку к бутылке, но Эндоссе не отпустил ее.
— Простите, инспектор, но мне нужны гарантии, что бутылка не разобьется и не исчезнет до того, как будет сделан анализ.
Капитан отдернул руку.
— Вы подозреваете меня в пособничестве убийце? Не слишком ли вы…
— О, не обижайтесь, инспектор, — мягко перебил его Эндоссе. — Вы должны меня понять. Я, прошу извинить еще раз, не могу доверять вам полностью. Ведь вы ведете дело против своего соотечественника. У меня нет сомнений в вашей честности и в вашем профессионализме, но на вас могут оказать давление.
— Я хотел бы заметить, господин Эндоссе, — капитан заговорил, тщательно подбирая каждое слово, — что я веду дело не против моего соотечественника, а против убийцы. Это, согласитесь, не одно и то же?
Эндоссе кивнул.
— Что касается давления, то хочу вас заверить: мое руководство заинтересовано в скорейшем розыске убийцы не меньше вас. Вы убеждены, что виновен доктор Джавадов? Что ж, если это так, он предстанет перед судом. Но его вину необходимо доказать. По-моему, закон каждой цивилизованной страны требует того же.
— Конечно, инспектор, — кивнул смущенный Эндоссе и налил в стоящие на столике бокалы пенящийся лимонад. — Может, выпьете что-нибудь покрепче?
— Я на службе. — Капитан рассердился на себя за эту нелепую фразу и крепко сжал в ладони запотевший бокал. — Вы требуете гарантий сохранности бутылки. Я могу лишь дать вам свое честное слово. Ну, и составить, разумеется, акт передачи вещественного доказательства.
Эндоссе помолчал, потом едва уловимым движением подвинул бутылку капитану. Шахбеков, стараясь действовать осторожнее, завернул бутылку в газету, предварительно положив под донышко и на горло картонные подставки, на которых стояли бокалы.