Личико Вениамина Леонидовича озарилось вдруг сиянием, исследователь Диогена колыхнулся и, не оглядываясь, побежал по аллее, размахивая руками и восклицая:
— Тончайшая мысль! Не тот начальник! Еще Маркс сказал… Нет, это сказал Фихте… Нет, Платон… Трое близнецов от разных матерей! Блестящая диссертация в аспекте анализа философских категорий… Единство формы при разности содержания! Помешаться можно!..
— Можно, — согласился «Викинг», глядя вслед Нарзанову. — Еще как можно. Ты уж наверняка свихнулся.
Фрэнк пощупал ладонью отросшую бороду и, как бы увидев нечто любопытное, устремил взор мимо деревьев. Там, куда он смотрел, белело небольшое здание, У дверей его сияла черная блестящая доска с золотыми буквами, напоминающая кладбищенское надгробие. Только вместо эпитафии на ней поблескивало одно слово:
АПТЕКА
— Сама судьба послала мне эту аптеку. Попытаем счастья вторично. В Венгрии ведь получилось великолепно, — сказал сам себе Фрэнк и захромал к аптеке. Ступня у него еще побаливала.
…Пожилой провизор оторвал глаза от фарфорового пестика, которым он долбил вонючее снадобье, и вздрогнул. За барьерчиком стоял здоровенный детина, грузный и оборванный. Левая щека детины вздулась, посинела.
«Наркоман! — мелькнуло в голове провизора. — Сейчас начнет дебоширить, требовать морфия или пантопона».
— Здравствуйте, — очень вежливо сказал детина, глупо щурясь и ковыряя в носу. — Нет ли у вас телефона-автомата?
И оттого, что детина заговорил очень вежливо, провизор еще больше испугался.
— Автомата нет, — ответил провизор и мгновенно вспотел.
— Ничего. Я могу подождать, — нежно улыбнулся оборванец.
— Обождать?!
— Обождать, — приветливо кивнул головой детина и запел: — Обожда-ать! Обожда-а-ать, обожда-а-а… ать, два, три, четыре! Ать, два!.. Разрешите поцеловать вас в подреберье!
Пожилой провизор побледнел и, неловко бормоча «с удовольствием»… «сейчас»… «я только на минутку», скрылся в соседней комнате. Из-за закрытой двери донесся глухой шепот:
— Да-да, скорей. Психически невменяем. Не исключена возможность буйства и разгрома аптеки.
Детина, блаженно улыбаясь, ждал провизора и телефон-автомат. И он дождался. К аптеке подкатила «скорая помощь», ражие санитары схватили больного за руки и, преодолевая его отчаянное сопротивление, потащили к выходу.
Глава XXXVI. Улыбка фортуны
«Газ 69» мчался, словно на крыльях, со свистом врезаясь в воздух. Рокот мотора, напряженный шелест протекторов сливались в тревожный гул. Почти не сбавляя скорости, машина одолевала повороты, иногда на ее пути попадались небольшие бугорки, и тогда она отрывалась на миг от земли, как будто бы подпрыгивала от нетерпения. Петр Ильич искоса поглядывал на Марата, сидевшего за рулем, в уголках его губ притаилась усмешка.
Впереди показалась железнодорожная насыпь. Полого поднималась на нее широкая полоса асфальта. Марат на огромной скорости погнал машину к насыпи. «Газ-69» взлетел на ее верхушку и, точно лыжник с трамплина, стремительно взмыл в воздух, описывая плавную дугу, довольно мягко приземлился на обратном скате шоссе.
Грановский посмотрел на спидометр.
— А ну-ка, парень, ограничь свой темперамент хотя бы шестьюдесятью километрами в час.
И, так как Марат никак не реагировал, добавил официальным тоном:
— Выполняйте приказ, товарищ майор! Каюмов сбавил ход. Перестало мельтешить в глазах, исчезла дрожь, одолевавшая корпус машины.
— Странный ты человек, Марат, — как ни в чем не бывало заговорил Петр Ильич. — Непоследовательный какой-то. Неделю назад пытался обвинить пилота в воздушном лихачестве, рапорты на него собирался писать. Так, мол, и так, нарушил инструкцию, без нужды на бреющий полет переходил дважды, в результате чего… и те де и те пе. А теперь сам гонишь, как оглашенный машину! Шею свернуть хочешь? От ответственности уйти?
— Какая уж тут ответственность! Доканаем голубчика. Не разбился и не утонул, а через пески ушел, — Марат покачал головой. — Ну и волчище этот «Викинг»!
Настроение у полковника и майора было неплохое. Моральную поддержку оказал генерал. Узнав о дерзком побеге Стенли, он долго сердито сопел в телефонную трубку, однако разноса не учинил, а сказал Грановскому в общем миролюбиво: «Однако «Викинг» ваш — гусь порядочный! Вот стервец! То, что майора удержали в кабине, спасибо, Передайте ему: пусть не печалится. Очень много шансов за то, что плывет сейчас «Викинг» кверху животом в Аральское море. Короче говоря, не расстраивайтесь. Главную задачу вы выполнили. Ну, а коли живой «Викинг»… Основное — не оставить его без наказания. Розыск объявлен по всей Средней Азии. Действуйте. — Генерал помолчал и заключил: — Насчет пилота вы, конечно, правильно сделали, что доложили. Но я, между прочим, его хорошо знаю. Честнейший парень. В войну летчик-истребитель. Захотелось человеку лунной ночью прогуляться над землей бреющим полетом, подобно лермонтовскому Демону, вот и все. Выговор ему за это, конечно, объявят. А потом… откуда вы знаете, может быть, «Викинг» решил покончить самоубийством? В таком случае двадцать или там пятьсот метров одинаково бы его устроили.
Генерал закашлялся и закончил разговор по-домашнему:
«Не огорчайтесь, друзья. Но впредь вам да и нам наука. Проморгаешь какую-нибудь микроскопическую ерундистику, а потом хлопот полон рот… И как это только ему в голову пришло! Ну, желаю успеха».
Целую неделю метались полковник и майор по дорогам, летали над песками, связывались по телефону с сотнями организаций. Тщетно. Стенли как в воду канул.
— Может быть, и в самом деле канул в воду? — усомнился Петр Ильич.
Марат категорически отвергал эту мысль. Поиски продолжались. И вот сейчас они спешили за очередным «Викингом». За последние три дня органы милиции задержали пять шатенов с синими глазами. Быстро являлись полковник и майор, с огорчением убеждались, что перед ними «Федот, да не тот», извинялись перед задержанными и вновь пускались в поиски.
Буйствующего Фрэнка доставили в больницу. План его был прост: изобразить эпилептика, находящегося в сумеречном состоянии, одержимого бредовой идеей величия, сочетающейся с манией преследования, учинить в больнице дебош и тем самым соответствующим образом «зарекомендовать» себя, продержаться возможно дольше в учреждении, которое вряд ли поставили в известность о бегстве «Викинга».
И фортуна улыбнулась Стенли. Она явилась ему в образе известного московского психиатра профессора Делириозова, длинного как жердь, страшно костлявого старика с мохнатым взглядом и раскатистым басом. Делириозов приехал по приглашению местного медицинского института проконсультировать своих коллег, а заодно подобрать несколько «интересных случаев».
…Московский профессор шел по больничному двору в сопровождении свиты из молодых врачей и студентов. Говорил, в основном, Делириозов, окружающие ограничивались лишь тем, что изредка бросали реплики и задавали вопросы.
— Итак, мои юные коллеги, — рокотал профессор, — я высказал вам мои взгляды на классификацию форм психопатии, предложенную в свое время Крепелином. Клиническая ценность описанных Крепелином типов общепризнана. И все же крепелинова классификация психопатий содержит существенные недостатки. Она основана на психологических описательных признаках, лишена определенных принципиальных обоснований и составлена без учета связи психических и соматических свойств личности и динамики их развития. Все это заставило меня, осуществив критическую переоценку указанной классификации, разработать…
Профессор умолк. Из проходной будки выскочил рослый дядя с бородой сказочного разбойника и с диким воплем устремился к автору новой классификации психопатий. За дядей гнались по пятам санитары.