— Я не знаю, ничего не зна… Скажем, что ходили на представление, — словно по щелчку пальцев, Аманда быстро переключилась на рабочую деятельность, — самим нам точно это дело не раскрыть. Придётся доложить шефу.
***
Уоллес пробудился от вспышки света и запаха палёной шерсти. Затем откуда-то потянуло карамелью, и от этого сочетания к горлу подступила тошнота. Желудок до боли сжался, издавая какой-то странный скрипучий звук. Конечности похолодели и онемели от непривычно долгого обездвиживания, и с ужасом детектив понимает, что не может двигаться.
Яркий свет погас, давая возможность детективу приоткрыть глаза. Тусклый свет сосредоточен где-то вверху и освещает рабочий стол монохромного клоуна. Он напевает весёлую песенку и засыпает конфеты в кожаный мешок. Уоллес невольно щурится. Очки с него сняли, потому сфокусировать зрение на более мелких деталях не возможно. Из-за игры теней, мужчина не сразу рассмотрел в этом кожаном мешке молодого парня. Большие круглые глаза раскрыты в панике. Этот взгляд будто вырван из самых страшных кошмаров Уоллеса, заставляет детектива вздрогнуть и упереться спиной в холодную стену.
Малейшее движение клоуна, и голова трупа наклонилась. Свет заигрывает с белоснежным кукольным лицом юноши, а на веках поблёскивают тонкие золотые нити, оттягивающие веко до предела и давая эффект больших круглых глаз.
— М-мх… — невольно застонал Уоллес, упираясь затылком в стену, и медленно поднял взгляд вверх.
Его руки прошиты тонкими золотыми нитями, которые заметны только из-за натяжения кожи рук. Бледные пальцы онемели, ощущается покалывание из-за недостатка крови. На своих плечах детектив обнаружил обнажённые женские ножки. Такие же бледные и холодные. Стоило отклониться немного от стены, как Уоллес смог рассмотреть над собой обнажённую девушку с вырезанной широкой улыбкой, зашитую золотыми нитями. Ещё выше тоже кто-то есть, но Уоллес может разглядеть лишь нечёткий силуэт. Внизу тоже самое. Обнажённый детектив, буквально стоит на плечах какого-то такого же бедолаги.
— М-м-м! — воскликнул Уоллес с ужасом обнаруживая, что не может говорить. Губы не размыкаются, а по шее от свежих зашитых прорезей на щеках, стекает густая кровь.
— Ах, сейчас слезы пущу, какая прелесть! — Не отвлекаясь от работы, комментировал свои шедевры творец. Последний золотистый стежок и живую куклу удалось посадить на стол. Бережно распрямляя каждую складочку на одежде и стирая пыль мягкой тряпкой, клоун разразился истерическим-радостным смехом. Подпружинивая на ногах, он колесом в сторону переметнулся к соседнему столу и дернул шнурок. Благодаря этому зажглась лампочка, и свет озарил эскиз. На бумаге изображен будущий образ Уоллеса, с широкой улыбкой и праздничным костюмом. Монохромный обернулся к своим потенциальным куклам, замечая пробуждение. Артистично охая и прикрывая черный рот ладонью с длинными когтями, клоун воскликнул: — мало! Слишком маленькая доза карамели! Тебе не стоило просыпаться! — Шутливо пригрозил, клоун, после чего присел и поднялся, вытягиваясь на еще пару сантиметров, чтобы остановиться на уровне лица Уоллеса.
— Ах ладно, раз уж проснулся, значит не зря. Судьба да… судьба она такая, да… — Говорил что-то сам себе бессвязно клоун, гримаса которого пестрила эмоциями. Вытягивая к лицу мужчины когти, заточенные подобно лезвию, он поддел золотую нить и та разошлась, позволяя Гарднеру открыть рот.
— Вот мы с тобой и встретились! Как же долго ты шел к этому, господи пощади мои конфеты! Аха-ха-ха! — Звонко рассмеялся клоун, считая свои шутки самыми удачными. — Ты оказывается такой глупый, мне пришлось столько представлений устроить, чтобы ты наконец появился. Ушел в минус из-за тебя. — Хмурится клоун, протягивая конфеты на ладони, — угощайся.
Стоило аккуратным швам на губах разойтись, как тут же изо рта Уоллеса вылилась внушительная порция крови. Детектив невольно закашлял, дрожа от непривычно сильного сжатия лёгких. Нос щекочет какой-то очень странный запах, подогревая желание чихнуть. От этого желания слезятся глаза, но чихнуть никак не получается.
— Кто ты… такой…? — с большим трудом выговорил детектив, ведь стежки были сорваны лишь на правой части широкого рта. Слева всё так же было зашито, говорить было невероятно трудно.
Внезапно поток мыслей пробился через пелену беспамятства. Уоллес не мог понять правдивые воспоминания его настигли, или ложные мысли кого-то извне? В ушах звенит от крика Аманды. Обрывистые фразы Гарри растворяются во тьме. Тысячи зеркал вокруг. Отражения искажаются. Зеркальная поверхность разбивается, а из каждого осколка к нему тянутся окровавленные руки.