Мы очутились в длинном узком пространстве, расположенном, как показалось, параллельно танцевальному залу. Откуда-то сочился непогашенный свет, так что мы могли ориентироваться без помощи фонарика. Это явно был не тот офис, который мы искали, а что-то вроде подсобного, типа кухонного, помещения. По обеим сторонам тянулись рабочие столы, а проход посередине был достаточно широк для персонала, готовившего блюда для подачи гостям.
Но Линди это место было, очевидно, знакомо: она быстрыми шагами целеустремленно направилась вперед. Примерно на полпути она вдруг задержалась с тем, чтобы изучить один из подносов с выпечкой, оставленный на столе.
— Ого, да это булочки! — К ней полностью вернулось прежнее хладнокровие. — Какая жалость, что все они накрыты целлофаном. А умираю от голода. А ну-ка, посмотрим, что здесь.
Линди шагнула немного дальше и приподняла над латкой огромную, куполообразную крышку:
— Гляньте-ка сюда, дорогуша. Выглядит очень заманчиво.
Она склонилась над крупной жареной индейкой и, вместо того чтобы снова накрыть латку крышкой, отложила ее в сторону.
— Как вы думаете, они возмутятся, если я оторву для себя ножку?
— Думаю, возмутятся — и даже очень. Ну и черт с ними.
— Индейка прямо-таки здоровенная. Хотите, поделюсь ножкой с вами?
— Конечно, почему бы нет?
— Отлично. Ну-ка, ну-ка.
Линди потянулась к индейке, но вдруг выпрямилась и обернулась ко мне:
— Так что все-таки там следовало подразумевать?
— Где что и под чем следовало подразумевать?
— Под вашими словами. Когда вы сказали, что удивляться вам нечему. Насчет моего мнения. К чему все это было?
— Сожалею о сказанном. Я вовсе не хотел вас обидеть. Просто подумал вслух, вот и все.
— Подумали вслух? А почему бы не подумать вслух еще немного? Если я предположила, что некоторые из призеров получают свои награды заслуженно, то разве это такое уж нелепое утверждение?
— Послушайте, я всего лишь сказал, что награды в итоге достаются не самым достойным. Вот и все. Но вы, как видно, знаете лучше. По-вашему, на самом деле все не так…
— Иные из них, быть может, трудились до седьмого пота, чтобы достичь того, что имеют. И вероятно, заслуживают хоть какого-то признания. Беда с такими, как вы, в том, что раз уж Бог наделил вас особым даром, то вы считаете, будто получили право делать что угодно. Что вы лучше всех прочих, что всякий раз достойны выступать в первом ряду. Не понимаете, что множеству людей просто не так повезло, как вам, и им приходится из кожи лезть в борьбе за место под солнцем…
— Так, по-вашему, я баклуши бью? По-вашему, целыми днями прохлаждаюсь в тенечке? Да я работаю как вол, надрываюсь из последних сил, чтобы добиться чего-то стоящего, чего-то прекрасного, и кто получает признание? Джейк Марвелл! И всякие такие вроде вас!
— Да как, черт побери, вы смеете? Каким боком я к этому причастна? Меня, что ли, сегодня награждают? И кто когда хоть какую-то сучью премию мне присуждал? И хоть раз, даже в школе, разве мне хоть одну паршивую грамоту вручали за пение, танцы и прочую дрянь? Нет! Только фигу с маслом! Мне только и оставалось, что глазеть на всех вас — всяких ничтожеств, которые лезли вперед, хватали призы, а орава родителей им аплодировала…
— Никаких премий? Никаких премий? Поглядите на себя! У кого слава? У кого шикарное жилье?..
В этот момент кто-то повернул выключатель, и мы, моргая, уставились друг на друга в резком и ярком свете. Сюда тем же путем, что и мы, вошли двое мужчин, и теперь они направлялись к нам. Ширина прохода позволяла им идти бок о бок. Громадный чернокожий был одет в форму гостиничного охранника: в руке он держал рацию, которую я вначале принял за пистолет. Рядом с ним семенил невысокий человек с гладкой темной шевелюрой, одетый в светло-голубой костюм. Оба особого почтения к нам не выказывали. Они остановились в ярде-другом от нас, и низкорослый извлек из кармана пиджака удостоверение личности.
— Департамент полиции Лос-Анджелеса, — проговорил он. — Мое имя Морган.
— Добрый вечер, — произнес я.
Некоторое время охранник и полицейский разглядывали нас молча, потом коп спросил:
— Вы постояльцы отеля?
— Да, — ответил я, — постояльцы.
Спиной я ощутил прикосновение мягкого халата Линди. Она взяла меня за руку и встала рядом со мной.
— Добрый вечер, господин полицейский, — протянула она сонным, медоточивым голосом, совершенно ей несвойственным.
— Добрый вечер, мэм, — отозвался коп. — Вы по какой-то особой причине в такой час на ногах?
Мы оба враз начали отвечать, но расхохотались. Наши собеседники, однако, ни малейших признаков веселья не обнаружили.
— Не спится что-то, — заявила Линди. — Решили немного прогуляться.
— Прогуляться, — повторил коп и оглядел залитый слепящим светом зал. — Наверное, искали чего-нибудь перекусить.
— Именно так, господин полицейский. — Голос у Линди все еще разительно не походил на обычный. — Слегка проголодались: уверена, с вами по ночам тоже такое случается.
— Вероятно, что-то с доставкой в номера не заладилось, — заметил коп.
— Да-да, именно, — поддакнул я.
— Меню стандартное, — продолжал коп. — Стейки, пиццы, гамбургеры, трехслойные сэндвичи. Знаю: сам только что заказывал в круглосуточной службе питания. Но вам, наверное, такая еда не по вкусу.
— Да нет, вы же понимаете, в чем тут вся штука, — пояснила Линди. — Главное — подурачиться. Потихоньку пробраться на кухню и перехватить кусочек чего-нибудь запретного, помните, в детстве, я думаю, вас тоже подмывало?
По виду наших собеседников не заметно было, что это их хоть сколько-нибудь тронуло.
— Сожалею, что причиняю вам беспокойство, — проговорил полицейский. — Но, как вы понимаете, вход постояльцам сюда закрыт. Кроме того, только что обнаружена пропажа кое-каких вещей.
— Неужели?
— Да. Вы сегодня вечером ничего странного или подозрительного не заметили?
Мы с Линди переглянулись, и она выразительно мотнула головой.
— Нет, — сказал я. — Ничего подозрительного мы не видели.
— Совсем ничего?
Охранник подошел к нам почти вплотную и еле протиснулся грузным телом между нами и буфетной стойкой. Я сообразил, что, пока его напарник заговаривает нам зубы, он планировал проверить на близком расстоянии, не прячем ли мы что-нибудь на себе.
— Да, совсем ничего, — подтвердил я. — А что, собственно, вы имеете в виду?
— Сомнительных лиц. Необычную возню.
— Господин полицейский, — потрясенно обратилась к нему Линди, — вы хотите сказать, что номера были взломаны?
— Не совсем так, мэм. Однако некоторые ценные предметы исчезли.
Затылком я ощутил, как охранник позади нас переминается с ноги на ногу.
— Так вот почему вы оказались здесь, среди нас, — продолжала Линди — Чтобы защитить нас и наше имущество.
— Совершенно верно, мэм. — Коп слегка повел глазами, и у меня создалось впечатление, что он обменялся взглядом с охранником за нашими спинами. — Так что если заметите что-то необычное, пожалуйста, немедленно вызовите охрану.
Разговор, казалось, был исчерпан, и полицейский посторонился, чтобы освободить нам дорогу. Я с облегчением двинулся вперед, но Линди вмешалась:
— Наверное, мы нехорошо поступили, отправившись сюда за едой. Думали угоститься какой-нибудь печенюшкой, но потом решили, что готовится званый вечер и стыдно его портить.
— В отеле вполне приличная служба доставки, — заметил коп. — Круглосуточная.
Я дернул Линди за рукав, но ее, по-видимому, охватил приступ мании, на которую часто ссылаются, описывая преступников: когда их неудержимо влечет пощекотать себе нервы риском разоблачения.
— А вы сами себе что-нибудь заказали, господин полицейский?
— Конечно.
— И как вам?
— Очень сносно. Рекомендую и вам поступить так же.
— Давайте позволим этим джентльменам продолжить их расследование, — сказал я Линди, дергая ее за рукав.