Крис непонятно почему вспомнил своих друзей. Подумал о Клэр, Люси и Джейми. Он вспомнил даже Бена. Все они пронеслись в его мыслях.
Его последний выдох поднялся пузырем воздуха сквозь отверстие в корпусе. На него обратила внимание только проплывавшая мимо морская черепаха. Пузырь без помех достиг поверхности воды, где и лопнул.
Мехико.
Люси Мэтьюз очнулась в кромешной тьме. Пахло потом и машинным маслом. Снизу доносился шум. Руки и плечи ныли. Она попробовала закричать, но горло словно было присыпано толченым стеклом.
Она лежала в багажнике какого-то автомобиля. Руки были связаны за спиной. Машина шла быстро, по гладкой дороге, по-видимому, асфальтированной.
Последнее, что Люси помнила, — как пила текилу в «Ла Кончита», баре рядом со своим домом. Ясно было только одно: «Либо мне что-то подмешали в стакан, либо это — самое жестокое похмелье в истории человечества».
Машина несколько раз резко свернула и выехала на ухабистую дорогу. Минут через десять она остановилась. Люси решила, что сейчас самое время выказать свое негодование. Ноги у нее были связаны, но она ухитрилась перевернуться на бок и стукнула в крышку багажника. Ни звука. Крышка оказалась прочной. Люси повторила попытку.
Снаружи послышался шум. Открылись две дверцы машины, одна захлопнулась. Послышались шаги. Она прислушалась, но услышала только приглушенный звук голосов.
Голоса удалялись и наконец стихли окончательно.
Тишина. Люси слышала только стук собственного сердца.
И тут что-то зашуршало — то ли листва, то ли ветки. Машина снова двигалась. Но мотор молчал.
Кто-то снял автомобиль с ручного тормоза — сообразила Люси. И он, набирая скорость, несся вниз по склону.
Люси уперлась пятками в крышку багажника. Стукнула раз, другой, третий. В щелку она увидела багровый луч света. Снаружи полыхал закат. Машина была старая, и замок потихоньку поддавался. А машина неслась все быстрее. Еще один резкий удар. Щель стала шире. Ну же, давай! Люси изо всех сил колотила связанными ногами. Крышка наконец открылась.
Люси вздохнула с облегчением. Машина замедлила ход, почти остановилась. И тут Люси услышала плеск воды.
Через несколько мгновений в багажник хлынула вода — и через щель в крышке, и со стороны сидений, через проржавевшие отверстия в днище. Кузов заполнился водой в считанные секунды.
Машина шла ко дну. Первым опустился капот. Машина описала дугу и перекувырнулась. Кровь прилила к лицу, и Люси поняла, что автомобиль идет колесами вверх.
Ей наконец удалось высвободить окровавленные руки, она высунула голову из багажника и увидела надвигающееся илистое, каменистое дно.
Лима, Перу.
В шесть утра Бена Синклера разбудил скандал, который устроили соседи сверху. После завтрака, ритуала с кольцевой композицией — сигарета, тройной эспрессо, сигарета, — Бен взглянул в зеркало в ванной.
На него смотрело лицо серьезного молодого человека лет двадцати пяти. В уголках глаз наметились лукавые морщинки. Глаза сейчас были голубыми. А иногда становились серыми или зелеными. Мама всегда говорила, что это зависит от погоды. Бен был высоким, худым и смуглым. Из-за густых черных волос его можно было принять за аргентинца или за итальянца. Меньше всего он походил на англичанина, которым и был на все сто процентов.
Бен включил «Радио Панамерикана», принял душ, натянул джинсы и футболку и вышел из главного входа многоквартирного дома «Ла-Пас», где жил последние пять месяцев.
По дороге на работу он заглянул в дом на авенида Саюкуска. Как всегда, здесь пахло стряпней его приятеля Эрнесто. Эрнесто работал поваром в закусочной и был любителем брать работу на дом. Его жена Мария по утрам убиралась в здании, где служил Бен. Бен тоже предпочитал приходить пораньше, чтобы спокойно разобраться с бумагами, и они с Марией быстро подружились. Когда Бен работал круглые сутки, а такое случалось нередко, или когда уезжал на несколько дней, он давал Марии ключи от своей квартиры. Она там убиралась, поливала цветы, забирала его почту. И каждую неделю Мария кроме зарплаты в местной валюте получала еще неплохую сумму в американских долларах.
Бен отказался от предложения позавтракать и просто отдал Марии конверт с деньгами за грядущую неделю, которую он собирался провести в разъездах.
В восемь он добрался до работы. Оглядел общий зал и увидел только одну раннюю пташку — Ану, юную угловатую девушку, бильд-редактора. Когда Ана с Беном засиживались в редакции допоздна, они частенько выкуривали косячок на двоих.