Подруги и приятельницы Серсеи, дочери лордов-знаменосцев её отца, переняли от девушки неприязнь к леди Рисвелл: они принимались по-лошадиному ржать и фыркать, стучать каблуками туфель, будто копытами, бросали в Барбри пучки травы. Серсея предусмотрительно не принимала участия в подобных поддразниваний, хоть и наблюдала за ними с откровенным удовольствием: пусть северянка знает, что она здесь чужая и никому не нужна, однако после того, как она оттаскала за волосы Сериссу Феррен и столкнула в пруд Давэну Хоторн, девушки старались держаться от неё подальше. Трусихи, презрительно морщила нос Серсея, обмахиваясь резным костяным веером; она вместе со своей септой и служанкой сидела в беседке, наслаждаясь погожим днем и ароматом цветущих роз. Эйлин Эстрен, симпатичная, несмотря на родинки и конопушки, наигрывала незамысловатую мелодию на лютне, Серисса играла со своим котёнком, а Давэна читала, лакомясь виноградом. Всё они деланно не замечали леди Рисвелл, в одиночестве прогуливающуюся по террасе; девушка отнюдь не казалась несчастной и покинутой, как надеялась Серсея. Барбри не смогла найти подруг в Королевской гавани, лорды и рыцари тоже не слишком обращали на неё внимание, и в свите королевы для неё не нашлось места, однако северянка почему-то не торопилась уезжать. Серсея прикрыла лицо веером, недобро сузившимися глазами наблюдая за девушкой; потешно будет подкупить какого-нибудь оруженосца, чтобы он соблазнил и опозорила Барбри – тогда-то она точно уберется в свое родное стойло.
Серсея поделилась своим замыслом с подругами за ужином, когда септа Юфония, разомлев от подливаемого девушками вина, уснула прямо за столом. Серисса ужаснулась, побледнев, Эйлин и Давэна захихикала, но обиженно умолкали, когда Серсея легонько хлопнул их по щекам.
- Только попробуйте рассказать кому-нибудь, - пригрозила она, сверка колдовской зеленью глаз, - пожалеете. Никто не должен об этом знать, особенно – кобыла Рисвелл.
- Нужно найти лошадке славного жеребчика, - коварно улыбнулась Серисса под смешки Эйлин и Давэна, и Серсея ответила подругам улыбкой острой, точно бритва. Глупые гусыни; она не сомневалась что приятельницы сделают все, что она скажет – куда им против львицы! И Барбри Рисвелл, длинноногая, неулыбчивая, порывистая и резкая, словно северный ветер, ничто рядом с Серсеей Ланнистер; поедет обратно на Север униженная и опозоренная, а Серсея будет блистать при дворе и обязательно очарует принца.
Оруженосцу лорда Ярвика оказалось достаточно золотого дракона, чтобы польститься на добродетель леди Рисвелл. Вначале он дарил северянке какие-то пустяковые подарки, мелочи вроде цветов и расшитой ленты, но это было слишком скучно, да и Барбри оказалась не такой простушкой, как полагала Серсея: не принимая от юноши ничего, кроме цветов, она держала поклонника на расстоянии и старалась не оставаться с ним наедине. В отличие от подруг, которые принимали холодности Барбри за игру в недотрогу, Серсея понимала, что жалких потуг оруженосца оказалось недостаточно для того, чтобы очаровать северянку. Ей пришлось потратить ещё дракона, чтобы заставить парня быть немного напористее, но этот олух сам все испортил: напившись эля для храбрости, он попытался облапить леди Рисвелл прямо во время пира, даваемого в честь именин принца Визериса. Это было просто ужасно: мало того, что все видели, как он буквально накинулся на девушку, так ещё и Барбри выплеснула ему в лицо миску жаркого. То, что должно было обернуться весёлым представлением, злой шуткой, превратилось в гладкую сцену: оруженосца выволокла из зала стража, а всех юных девушек королева отослала по своим покоям. Это было так нечестно и несправедливо, что Серсее едва удалось сдержать слезы. Она так ждала этого пира, так готовилась: платье из золотистого и белого атласа было сшито специально, чтобы ослепить принца Рейгара, но в суматохе он даже не заметил Серсеи. Кусая губы в бессильной ярости, девушка буравила взглядом спину шагающей по-солдатски размашисто Барбри Рисвелл. Кляча, кобыла, это она виновата!
Воспользовавшись тем, что септа Юфония оставила их, чтобы отвести Давэну и Эйлин в их комнаты, Серсея подскочила к Барбри разъяренной кошкой и толкнула её в грудь, но попятилась, донельзя удивленная и оглушенная пощечиной. Губы невольно задрожали, глаза наполнились слезами, которые в тоже мгновение осушил гнев.
- Да как ты смеешь?! – прошипела Серсея, багровея. – Я все расскажу отцу, и тебе отрубят руку за то, что посмел прикоснуться ко мне!
- Полно, миледи, уймитесь уже, - Барбри отмахнулась от львицы с откровенным пренебрежением, и от возмущения Серсея даже позабыла как дышать. – Вы давно заслуживали, чтобы кто-нибудь сбил с вас спесь. Полагаю, дрянца в вас больше, чем в ночном горшке, и моя пощёчина все равно, что комариный укус, но надо же с чего-то начинать.
- Да кем ты себя возомнила?! – Серсея в ярости топнула ногой. – Ты, дочь какого-то захолустного северного лорда!..
- А ты – всего-навсего изнеженная папенькина дочка, - в тон ей отозвалась Барбри, скрести в руки на груди; её красно-коричневое бархатное платье с золотой вышивкой на корсажем казалось простым рядом с роскошным одеянием Серсеи. – А нос задираешь, будто королева.
- Я и есть!.. – высокомерной начала девушка, но осеклась под ехидным взглядом леди Рисвелл; глубоко вздохнув, Серсея разгладила складки на атласной юбке и растянула губы в медовой улыбке, однако голос её был полон желчи и яда. – Не тебе меня судить. Сама воображаешь о себе не по чину. Думаешь, я буду это терпеть?
- Так не терпи. Иди, прыгни с замковой стены или подкупи ещё какого-нибудь доходягу, - Барбри усмехнулась при виде ошеломленного лица Серсеи. – Что, думала, я ничего не знаю? Не все настолько заняты самолюбованием, как ты, что не видят дальше своего носа.
- Ты ничего не докажешь! – взвизгнула Серсея, отпрянув от северянки. – Тебе никто не поверит, слышишь, никто!
- Да я и не собираюсь никому ничего рассказывать, - Барбри в мнимом равнодушии пожала плечами, но уже в следующий миг бросилась на Серсею. Толкнув девушку к стене, леди Рисвелл навалилось на неё всем телом, и гневно побледневшее лицо северянки оказалось совсем близко. Дышала Барбри шумно, широко раздувая ноздри, совсем как лошадь.
- Однако не думай, что тебе все будет сходить с рук. Измываться над собой я не позволю.
- Да кому ты нужна, - надменно обронила Серсея, отворачивалась, - здесь никому нет до тебя дела. Единственный мужчина обратил на тебя внимание только потому, что я ему заплатила.
- Дура, - фыркнула Барбри, - у меня уже есть суженый, и такой, что ему ни один южанин в подметки не годится.
- Ну-ну, - недоверчиво отозвалась Серсея, плечом отталкивая северянку; силясь справиться с нервозностью, она принялась поправлять свой кружевной воротник, - и кто же твой суженый? Вы уже обручены? Тогда зачем тебя отправили ко двору, раз у тебя уже есть жених?
- Это… не твоё дело, - щеки леди Рисвелл взволнованно вспыхнули, - он – мой, а я – его. Тебе этого не понять. Ты не любишь никого, кроме себя.
- Много ты знаешь, кобыла, - устало огрызнулась Серсея. – Я, знаешь ли, тоже выбрала себе мужа, и такого, что тебе даже не снилось.
- Уж не принца ли? Или нет… самого короля, да? – развеселилась северянка. – Никак в королевы собралась?
- Посмотрим, кто будет смеяться последней, - угрожающе процедила Серсея, - Смотри, как бы тебе не пожалеть о своих словах.
- Как бы тебе не расшибиться, падая с высоты своего себялюбия, - бросила Барбри Рисвелл, и девушки разошлись по разным углам горницы; Серсея, клокоча от гнева, мерила расстояние от одной стены до другой, северянка беспокойно играла со своей косой, не забывая искоса следить за львицей. Жених у неё есть, как же! Наверняка какой-нибудь северянина, такой грубый невоспитанный дикарь вроде неё. Лорд Рисвелл, верно, стыдился выбора дочери, вот и прислал её ко двору, надеясь на лучшую партию. Серсею собственный отец отправил в столицу, чтобы она вскружила голову принцу Рейгару, настолько, чтобы он пошёл против воли короля; лорд Тайвин не говорил об этом прямо, но тётя Дженна намекнула, что так оно и есть. Девушка горделиво вскинула голову, поглаживая изумрудное ожерелье, лежащее у неё на груди; принц Рейгар полюбит её, непременно полюбит, и в день их свадьбы Серсея рассмеется в лицо этой завистливой кляче Барбри Рисвелл.