Вы видели деньги, которые доставал ваш товарищ? Мистер Обадэй? А? Это все денежки, которые тоже у вас вышли из оборота, а еще всякие иностранные монеты и бумажные ассигнации. На них там больше ничего не купишь, вот их и выбрасывают. А несколько лет назад почти вся Европа перешла на новые деньги, и старые оказались никому не нужны. К нам попало столько этого добра, что началась страшная инфляция! Пришлось большую часть скормить нашему деньгоеду… Извините, чуть-чуть отвлекся. Я это к тому, что, мол, вот так все эти вещи и попадают к нам сюда.
Джонс помолчал.
– Что и говорить, я и сам похож на такую вещь,- задумчиво проговорил он.- Вышел, как говорится, из употребления. А чтобы попасть сюда, главное – найти место, где можно пройти. Попасть сюда не так уж трудно. Вот автобус протащить с собой будет потрудней. Я всю жизнь работал на автобусах, там, в Лондоне. Вы-то небось сейчас там платите прямо водителю или покупаете карточку. Раньше все было по-другому. Раньше на всех автобусах в Лондоне обязательно работали двое: водитель и кондуктор. Я работал кондуктором: собирал деньги и выдавал билеты.- Он похлопал по своей машинке.- Эта штука всегда была со мной. И автобус бегал быстрее, ведь водителю не надо было тратить время на каждого пассажира. И конечно, безопаснее было, что и говорить. Так нас и было всегда двое в автобусе. Но эти умники там у вас решили, что сэкономят кучу денег, если от нас избавятся. Ну и конечно, начался бардак. Решали-то там те, кто в автобусе в жизни не ездил, так что они в этом деле могли понимать, спрашивается?
Он сокрушенно помотал головой.
– А мы всегда чувствовали, что дело наше важное, что мы нужны людям. Кондуктор в автобусе – это все равно что проводник в поезде! А вы загляните в словарь: что значит «проводник»? Указывающий путь, вот это кто! А значит, и сопровождающий, и защитник. Да-а, не все оказались готовы к тому, чтобы вот так вдруг: раз – и ты как кондуктор больше не нужен! О наших пассажирах мы всегда заботились!
Тут кондуктор Джонс опустил глаза, словно ему было немножко стыдно своего пафоса. Но потом набрался решимости и продолжил:
– Многие так и считают, что забота о пассажирах – это высокое служение, это наш священный долг.
– Нонлондон… Да, порой здесь бывает очень даже небезопасно. И мы должны прилагать все силы, чтобы сопровождать пассажира и довезти его до места назначения в целости и сохранности.
Он похлопал по висевшей на ремне дубинке, потом указал на колчан за спиной, где помещался лук со стрелами, а также зачем-то моток проволоки.
– Водители, которые пришли к нам работать, гоже дачи клятву доставлять пассажиров туда, куда им нужно, несмотря ни на какие препятствия. А также защищать их.
– Защищать от чего? – спросила Занна.
– Да мало ли от чего? От воздушных налетчиков, например,- ответил Джонс- Летающие кальмары тоже, хотя они чаще охотятся высоко, там, где бывают и поднебесные рыбаки. Есть и другие опасности. Есть такие маршруты, где можно попасть в зубы жирафа, если не повезет или если кондуктор растяпа.
Девочки в недоумении переглянулись.
– Я уже где-то слышала об этом,- сказала Диба.
– Но я же видела жирафов,- удивилась Занна.- Это мирные животные.
– Ну да, они совсем безобидные,- добавила Диба.
– Ха-ха-ха! – Весь автобус обернулся на хохот Джонса.- Эти твари хорошо постарались, если вы там все поверили, будто эти хиппи-беженцы из вашего зоопарка и есть настоящие жирафы! Может, вы еще скажете, что длинные шеи у них для того, чтобы доставать листья с высоких деревьев? И уж конечно, не для того, чтобы злобно размахивать шкурами своих жертв! Эх, девочки, зверей, которые сумели запудрить людям мозги, на свете очень много. Но вот кошек, например, в Нон-лондоне совсем нет! А почему? Потому что в них нет никакой загадки! В них ни капельки таинственности, ничего, так сказать, чарующего, колдовского! Глупые твари. Зато свиньи, собаки, лягушки – это да, эти сюда пробираются, и в больших количествах. Вообще, у нас тут движение туда и обратно довольно интенсивное. И они всегда в курсе, если должно произойти важное событие. Всегда друг с другом на связи.
– Так вот оно что… Теперь все понятно! Занни,- задумчиво сказала Диба,- помнишь лисицу? И других зверей тоже? Значит, им было известно, что ты… ну, как там тебя окрестили…
– Шуази, избранная,- подсказала Занна.
– Правда, к кошкам это не относится,- продолжал между тем Джонс- Они слишком заняты собой. Ну да ладно, вернемся к главному. Вы знаете, какая здесь у нас появилась опасность. И опасность эта с каждым годом становится все серьезнее:
– Вы хотите сказать… – начала было Занна но Джонс тут же приложил палец к губам.
– Верно,- понизил он голос- Вот поэтому вы здесь и оказались.
– Но кто он такой? И что ему надо?
– Лучше не будем говорить об этом здесь,- прошептал Джонс- Осторожность прежде всего. Вы понимаете, что я хочу сказать. Предсказители все вам объяснят.
– Следующая остановка,- объявил он громким голосом,- станция Манифест!
Они проплыли мимо огромного здания, внешне чем-то напоминающего кафедральный собор, всего в нескольких метрах от его окон. Люди, заметив летящий мимо автобус, с любопытством высовывались из окон своих офисов. В здании этом, словно в куске сыра, во многих местах на самых разных уровнях виднелись какие-то странные дыры. А из дыр выходили рельсы со шпалами. Эти железнодорожные пути прямо в воздухе разбегались в разные стороны: одни шли до самого горизонта, другие сбегали вертикально вниз, третьи спускались широкой спиралью – это очень напоминало американские горки. Достигнув земли, рельсы исчезали в вырытых в ней отверстиях, словно в тоннелях или, скорее, шахтах.
– Станция Манифест! – повторил Джонс.
Вдруг из здания вырвался дизельный поезд с темными окнами. Он промчался так близко, что в автобусе задрожали стекла. Достигнув земной поверхности, он исчез в одной из шахт.
– Куда пошел этот поезд? – спросила Занна.
– Через Навье поле в какой-нибудь другой нон-город,- ответил Джонс- Если не боитесь путешествовать, то из Нонлон-дона на поезде можно прокатиться до Обманчесте-ра, до Врио-де-Жанейро, до Нашингтона или даже до Чулан-Батора… Да мало ли куда!
Они зависли над огромной площадью перед зданием автобусной станции, где стояло два-три десятка двухэтажных автобусов, которые штурмовали толпы пассажиров. У каждого автобуса вместо номера а юреди и сзади висел свой особый знак в виде простенького рисунка или
лаже символа. Женская головка, или цветок, или насекомое, а то и просто абстрактный узор. А на боках, там, где у лондонских автобусов обычно располагается реклама, крупным шрифтом был напечатан текст какого-нибудь рассказа с продолжением, шахматная доска с фигурами, предлагающая решить шахматную задачу, какой-нибудь мат в три хода, или нотный стан с нотами популярной песенки.
Но все это чепуха по сравнению с тем, как автобусы передвигались! Изумлению девочек не было предела, когда они увидели это своими глазами.
Нонлондон с его густой сетью узеньких, запутанных улочек и широких проспектов раскинулся в сложной местности. Здесь были и высокие крутые холмы, и глубокие впадины с оврагами, и даже болота, где не мог функционировать ни один вид наземного транспорта, поскольку колеса там просто проваливались сквозь почву. Вот к таким нелегким транспортным условиям и вынуждены были в свое время приспособиться нонлондонские автобусы.
Все зависело от маршрута. Одни автобусы были на гусеничном ходу. Другие раскачивались на огромных, наполненных воздухом резиновых шинах. Были автобусы на воздушной подушке. Совсем близко от них над площадью завис еще один удивительный воздухобус, передвигающийся с помощью воздушного шара.