- Х-хай!
А вот это уже лучше. Можно сказать, вполне прилично. Очень похожим двойным ударом - вскользь по чужому клинку, нырок, сперва запястье, а там и шея - Идзаса-сэнсей в свое время сразил в поединке Длиннорукого Такакуру. Тогда еще никто не звал мастера сэнсеем, да и мастером-то... а все-таки короткий клинок вполне способен противостоять длинному. Особенно если и бой так же короток и ослепителен, как малый меч.
Именно после этого поединка на равнине Миягино двадцатилетний Идзаса сочинил пятистишие:
- За шторами мастерства
Сокрыт безмятежный дух.
Раздерни шторы,
Гляди
Вливается лунный свет.
Он встал с циновки и подошел к перилам веранды. Маленький, рано облысевший, похожий на краба человек.
- Ноги! - сорванным голосом крикнул Идзаса-сэнсей. - Приседай, приседай
- и вперед!
Внизу, на аллее, посыпанной белым песком, вновь сошлись два меча большой и малый.
Сегодня занятий не было, но основатель школы "Небесная душа" и по выходным дням приглашал к себе на дом тех, кому иногда доверял провести часть общего занятия, руководя прочими.
- Ноги, говорю!
Плечистый здоровяк присел и со всей стремительностью бросился вперед, добросовестно выполняя указание наставника. Наверное, сейчас он заслуживал похвалы, или дополнительного совета не суетиться. Наверное и даже наверняка. Но Идзаса-сэнсей уже не смотрел на ученика. Он смотрел через весь сад на двоих гостей, что в сопровождении слуги шли к веранде дома мимо глициний, мимо крутобоких, поросших мохом валунов, мимо ручейков, умело устроенных садовником...
Актеры.
Сыновья Будды Лицедеев: старший, Мотомаса Дзюро, почти одних лет с самим мастером, и младший... как бишь его?.. а, Мотоеси.
Идзаса-сэнсей вечно забывал имена тех, кто ничем не выделялся во время занятий.
Мастер махнул рукой ученикам (продолжайте, продолжайте без меня!), отошел от резных перил и встал на ступеньках.
Его поклон был гораздо короче и существенно менее глубок, нежели поклоны новоприбывших.
Традиция.
- ...не знаю, право, как и благодарить вас! Дар, достойный императора! Молю вас, задержитесь, выпейте со мной по чарке перед отъездом!
Юный Мотоеси видел: мастер меча ничуть не лицемерит. Благодарит от всего сердца. И то сказать: свиток со знаменитой пьесой отца, переписанной собственноручно сочинителем, да еще в придачу с авторскими комментариями на полях... За такой свиток иной дайме, из знатных покровителей искусства, годового жалованья риса не пожалеет.
Мысль пришла и ушла, оставив легкий налет вульгарности.
При чем тут рис? - отцовские свитки бесценны...
- Простите, наставник, но мы вынуждены отказаться. - Старший брат еще раз низко поклонился. - Верьте, мы скорбим, уходя! Пожалуй, в следующий раз, когда я вернусь в столицу...
Он запнулся, успокоил дыхание и твердо поправился:
- Если я вернусь в столицу. Тогда вы будете первым, к кому я зайду выразить свое неподдельное уважение.
- Да, да, конечно, - понимающе закивал Идзаса-сэнсей, сверкая лысиной на солнце. - Мирские почести, - мастер многозначительно понизил голос, равно как опала и покровительство, преходящи! Один талант вечен, и указами его не отобрать. Я понимаю... А ваш младший брат - он ведь остается в городе? Я вас правильно понял, Мотомаса-сан?
Наставник "Небесной души" во время приватных разговоров всегда прибавлял к имени Мотомасы уважительную приставку "сан", несмотря на разницу в происхождении.
На занятиях он этого не делал.
Мотоеси шагнул вперед.
- Я... - Юноша понимал, что нарушает приличия, самовольно вмешиваясь в беседу старших, мешая брату ответить на вопрос наставника, и поэтому торопливо поклонился. - Сэнсей, умоляю, поймите меня правильно! Я...
Левая бровь Идзасы-сэнсея поползла вверх.
- Я слушаю, - очень тихо сказал мастер меча.
Как клинок из ножен вынул.
- Я больше не имею возможности посещать ваши занятия! - единым духом выпалил юноша и чуть не зажмурился от страха: таким острым вдруг стал рассеянный взгляд наставника.
- Ты решил сменить учителя?
- Что вы!.. что вы... никогда! Лучшего учителя, чем вы, не найти, даже если пройти пешком от мыса Амагасаки до горы Хиэй! Просто... просто...
- Я слушаю, - повторил Идзаса-сэнсей.
Юноша все-таки зажмурился.
Говорить так было легче, но не очень.
- Я... я - бездарный ученик! Я - позор своего наставника! И кроме того... ну, вы понимаете, учитель!.. сегун подверг опале наше семейство, и теперь...
- И теперь ты боишься навлечь на меня гнев сегуна Есинори? Идзаса-сэнсей сейчас думал быстро. Многие не понимали, что
медлительность этого человека во всех делах житейских способна перерасти в стремительность атакующей змеи без перехода, сразу, едва события переходили определенную, видимую только мастером черту. Многие не понимали, за что и поплатились; но сейчас речь не об этом.
Юнец прав - сегун злопамятен.
Юнец прав.
Но согласиться с его правотой - вот истинный позор.
Даже если этот позор родствен безопасности.
Улыбка растянула тонкие, бескровные губы маленького человека, похожего на краба; и при виде этой улыбки Мотоеси затрепетал с головы до пят.
- Наставник... наставник! Я готов принять любую кару за...
- Молчи и слушай. Только мне дозволено решать, кто из моих учеников талантлив, а кто бездарен. Только я принимаю решение: оставить или выгнать. Решая это сам, ты оскорбил меня. Но оскорбил по недомыслию, из лучших побуждений, и поэтому достоин прощения. Сейчас мы спустимся вниз, и я уделю тебе несколько минут своего времени. После чего приму окончательное решение: стану ли я учить тебя дальше или выгоню прочь. Ученик не выбирает, ученик отдает себя в знающие руки; бремя учителя - бремя выбора. И запомни: гнев или ласка сегуна Есинори здесь абсолютно ни при чем. На Пути Меча все равны.