Джефф опустился рядом с Фарго и попытался сосредоточиться. Если он не может поговорить с Франклином, единственной надеждой оставался Норби. Но может ли робот ответить ему?
Он соприкасался спиной с Фарго, поэтому между ними непроизвольно возник телепатический контакт.
— Я согласен, — зевнув, отозвался Фарго. — Позови Норби. Возможно, копия ожерелья перебросила Олбани в Версаль. Вместе с Норби мы сможем поискать ее там.
— Я пытаюсь, но его отделяет от нас несколько столетий и почти пять тысяч километров.
— Он твой робот, Джефф. Он настроен на тебя лучше, чем на кого-либо другого. Это единственная возможность, которую я вижу сейчас.
— Но, Фарго, предположим, наше появление здесь изменило ход истории и в будущем — в нашем собственном времени — Норби уже не существует. Вдруг нас тоже там не существует?
— Мы существуем здесь.
— Но…
— Джефф, — твердо сказал Фарго, — не стоит выдумывать разные ужасы. Давай допустим, что Норби существует, и ты попытаешься связаться с ним. Кроме того, наш друг-часовщик неловко себя чувствует, когда мы говорим на земном языке.
— Извини, Марсель, — сказал Джефф по-французски. — Мне нужно помедитировать… то есть посидеть в тишине и подумать как следует. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Разумеется, — ответил Марсель. — Мне часто приходилось сидеть в тишине и размышлять, когда я находился внутри большого автомата и ждал, пока отец подаст мне сигнал начинать. Размышление успокаивает нервы.
— Как раз в этом я и нуждаюсь, — согласился Джефф. — Мне предстоит очень трудное дело.
Он сосредоточился, пытаясь установить контакт с Норби.
Глава третья
ПЛАХА ПАЛАЧА
Сырые серые стены Бастилии давили на Джеффа, мешая успокоиться. Контакт с Норби казался совершенно невозможным, и примерно через полчаса он сдался.
Он начал расхаживать взад-вперед по маленькой камере, а Марсель и Фарго, которым больше нечем было заняться, наблюдали за ним. Внезапно Джефф остановился: у него появилась идея.
— Фарго, — сказал он. — У меня во внутреннем кармане лежит ручка. У тебя есть бумага?
— Должно быть, ты шутишь. Этот дурацкий костюм такой тесный, что мне пришлось оставить все личные вещи в гримерной.
Джефф немного подумал и решил, что ему не нужен внутренний карман. Он оторвал подкладку и начал писать на материале — белом хлопке, так как костюмеры не сочли необходимым делать из атласа и верх, и подкладку.
— Это английский язык? — спросил Марсель.
— Совершенно верно, — ответил Джефф.
— Твоя ручка пишет, хотя ты не обмакиваешь ее в чернила?
— Это американское изобретение, — невозмутимо сказал Фарго. — Новости о нем еще не дошли до других стран.
— Удивительно, — вздохнул Марсель.
— Что это за послание? — спросил Фарго, заглянув Джеффу через плечо. — «Мы должны держаться друг друга, иначе нам придется висеть поодиночке…» Что за бессмыслица?
— Франклин знает эти слова, — ответил Джефф. — А теперь дай мне верхнюю пуговицу от твоего жилета, Фарго. Мои не золотого цвета.
— Но это всего лишь окрашенный пластик.
— Поэтому я и хочу послать такую пуговицу Франклину.
— Друзья мои, тюремщик отпирает дверь, — сказал Марсель. — Он принес нам еду. Чувствуете запах?
— К несчастью, да. — Фарго снял свои кружевные перчатки и запихал их в карман жилета. — Полагаю, нам придется есть руками?
Джефф подошел к двери и поклонился тюремщику, который внес дымящуюся посудину с чем-то серым и комковатым.
— Сир, мы законопослушные американцы и хотим передать сообщение Бенджамину Франклину, который несомненно вознаградит вас за любые известия о нас, — сказал он. — Вы передадите ему послание вместе с этой пуговицей?
— Золото! — алчно воскликнул тюремщик.
— Ничего подобного, — возразил Джефф. — Можете сами проверить: пуговица слишком легкая. Взвесьте ее на ладони.
Тюремщик презрительно сплюнул.
— Крашеное дерево! Зачем вам это нужно?
— Как доказательство того, что они настоящие американцы, несмотря на их аристократические костюмы, — вставил Марсель. — Кто, кроме деревенщины из диких западных лесов, может отправиться на бал в Версале, надев жилет с такими пуговицами? Во всяком случае, не австриец и не француз.
— Правильно, — поддержал Джефф, обрадовавшись неожиданному объяснению.
— Месье тюремщик, — продолжал Марсель, перейдя на доверительный тон, — теперь вы имеете доказательства того, что эти люди действительно американцы, а не австрийские шпионы.