— В чем дело? — спросил Джефферсон Уэллс. — Что за важный вопрос, который адмирал не может обсуждать по видеофону?
Когда адмирал Борис Йоно вызывал Джеффа и Норби в свой кабинет, располагавшийся в ступице огромного вращающегося колеса Космического управления, это обычно означало, что им грозят неприятности. Джеффу предстояло исполнять обязанности дежурного по Академии во время долгого уик-энда, поэтому Норби отправился к адмиралу один.
В библиотеке Космической Академии, где занимался кадет, царила тишина. Молчали листы старой печатной книги, которую он читал, с компьютерных мониторов не поступали сигналы, предупреждающие дежурного о возможных неполадках в системе жизнеобеспечения Академии.
— Что мы наделали? — спросил Джефф у вернувшегося робота. Все было тихо-мирно, но, увы, счастье продлилось недолго.
Норби покачался взад-вперед на своих двусторонних ступнях и произнес:
— У меня есть хорошие и плохие новости. — Он вытянул свои суставчатые руки из маленького металлического бочонка, служившего ему корпусом. — Что предпочитаешь сначала?
— Плохие новости. Когда знаешь худшее, всегда как-то спокойнее.
— Адмирал хочет, чтобы я помог ему в осуществлении его последнего проекта.
— Это больше похоже на хорошие новости, особенно если мне не придется составить тебе компанию. Я хотел позаниматься до конца уик-энда…
— Я сказал, что без тебя никуда не поеду.
— Норби! Я же на дежурстве!
— Ради такого случая тебя снимут с дежурства. И ты еще не слышал хорошие новости. Адмирал очень доволен своим новым проектом.
— Я рад, что он доволен, но, пожалуйста, Норби, отправляйся без меня. Я не хочу участвовать в очередном великом проекте Йоно. Я еще не пришел в себя с тех пор, как он записывал басовые вариации древних африканских песнопений и подключил меня в партии баритона. Не думаю, что его внучатый племянник, ради которого все это и затевалось, оценил записи по достоинству.
— Джефф…
— А потом он сочинял эпическую поэму на марсианском суахили. Но, по крайней мере, от нее у меня не произошло несварения желудка, как после дегустации плодов его кулинарной страсти — всех этих острых марсианских блюд. Полагаю, мне следует радоваться, что он больше не занимается боевыми искусствами, которые так обожал в молодости.
— Этот проект опасен!
Джефф так и подскочил.
— Почему ты сразу не сказал? Но как он может быть опасен, если мы не собираемся покидать Космическое управление?
— Тут ты ошибаешься. И еще: этот проект унижает мое достоинство.
— Как может что-либо опасное унижать твое достоинство? Кроме того, у адмирала хватит достоинства на вас обоих.
— Он просит, чтобы я помог с его новым хобби — голографической съемкой. Он купил очень дорогую камеру…
— И ты боишься повредить ее?
— Разумеется, нет! Я боюсь лететь к нему домой, на Марс.
— Ого, но это же здорово! Мне всегда хотелось побывать дома у адмирала. Хотя это и не похоже на опасное приключение, но теперь я хочу отправиться с тобой.
Норби издал слабый скрежещущий звук, и половинка его головы втянулась в бочку, так что были видны лишь верхушки глаз. Робот, собранный старым манхэттенским космолетчиком из земных и инопланетных деталей, перемешанных в наиболее невероятных сочетаниях, обладал самыми необычными талантами, включая способность принимать патетичный вид.
— Это опасно, Джефф! Я слышал, что старшая сестра адмирала чрезвычайно противная и высокомерная. Больше того, один из его племянников сейчас живет там и обязательно захочет разобрать меня на запчасти.
Кадет рассмеялся:
— Не глупи, Норби. Адмирал Йоно принадлежит к одному из самых видных марсианских семейств, да и в любом случае я никому не позволю прикоснуться к тебе. Я сейчас же начинаю собираться. Конечно, мне бы хотелось позаниматься, но, когда в Академии никого нет, здесь такая скукотища! Теперь я с надеждой смотрю на предстоящие выходные.
— А я нет, — пробормотал его друг-робот.
На борту «Гордости Марса», личной мини-яхты адмирала Йоно, царила атмосфера радостного возбуждения. Норби занял место за пультом управления, а Джефф искренне восхищался новой голографической камерой и строил догадки по поводу странного фанатичного блеска в глазах адмирала.
— Остановись на полпути к Марсу, — произнес Йоно, рассеянно поглаживая гладкий чехол своей камеры.