– Ну слава Богу! Это же совсем другое дело.
Народ, так ничего и не поняв, все же облегченно вздохнул и сразу успокоился. А ярые «марксисты», воодушевленные мудрыми словами, в который раз, кинулись перечитывать известную трилогию: «Малая земля», «Возрождение» и «Целина», за которую в апреле 1980 года «дорогому» Л. И. Брежневу была присуждена Ленинская премия по литературе, в художественном переложении которых принимали участие советские профессиональные журналисты.
Ходила байка, почему Леонида Ильича стали называть «дорогим». Будто некий председатель колхоза из далекой провинции решил повесить у себя в кабинете портрет генсека. Будучи в городе, он зашел в один из специализированных магазинов и, указав на картину, спросил у стоящего за прилавком:
– Сколько стоит этот шедевр?
– Этот кандидат в генералиссимусы стоит… – и назвал цену.
Председатель поперхнулся и зажал в кулаке десятку. Прикинув в уме, что для такой покупки ему нужно будет продать колхозную корову и три мешка картофеля, сокрушенно сказал:
– Дорогой Леонид Ильич.
Время шло. В железном занавесе постепенно стали образовываться дыры, в которые тут же устремилось много любопытных желающих, а на экраны вышел фильм «Бриллиантовая рука», как свидетельство доступности простого народа к зарубежным поездкам.
Желающие попасть за кордон, заполнив анкету на шести страницах: «Был. Не был. Состоял. Не состоял. Привлекался. Не привлекался» и прикрепив двадцать четыре фотографии, долго ожидали вердикта и, получив долгожданную отмашку «Одобрямс» со всеми необходимыми процедурами собеседования, счастливые переступали порог зарубежья.
Вот тогда и стали узнавать, что эксплуататоры там, за бугром, заставляют рабочий класс не только работать, но и хорошо оплачивают их труд. И что во многих странах пролетариат вообще не хочет трудиться ни на себя, ни на эксплуататора. Что в магазинах нет очередей, а из молочных продуктов одного кефира можно купить аж двадцать четыре наименования.
Как-то в «Иностранной литературе» (журнал был в свободной подписке) я наткнулся на рассказ «Три пальца на одной руке».
Начало было интригующим. Молодая девушка задумчиво, понуро брела одна по темной аллее городского парка. Возвращалась она с кладбища после похорон своего любимого молодого человека. Вдруг из-за кустов вышел маньяк, подошел незаметно сзади и повалил несчастную на стриженый газон. Началась борьба. Девушка кричала, звала на помощь (но у них в парках не принято ходить дружинникам). Коварный злодей начал её насиловать. Толком еще не понимая, что происходит (перед этим на кладбище ей, чтобы успокоить нервы, молодые люди предложили понюхать белый порошок), в знак протеста против насилия, она подняла вверх руку и растопырив три пальца начала выкрикивать: «За нами справедливость! За нами справедливость!» (Я пытался тоже воспроизвести этот жест, но растопырить именно три пальца у меня не получилось).
Оказывается, такой символ протеста придумал усопший, ее бывший парень, который состоял в профсоюзной организации морского порта. Накануне в знак протеста он покончил жизнь самоубийством, приняв большую дозу кокаина (я тогда наивно думал, что это лекарство), потому что не мог смириться с тем, что грузчики в порту Лонг-Бич, работая по десять часов в смену, получают какие-то несчастные три доллара сорок пять центов за час работы, а главный буржуй порта никак не шел на уступки и отказывался доплачивать еще пятьдесят пять центов. Сцену насилия я прочитал бегло, схватился за авторучку и начал подсчитывать сколько в итоге за месяц получал «бедный грузчик» в порту. Результат меня ошеломил, я пересчитал еще раз, положил авторучку на лист с расчетами и загрустил в раздумьях: «А сколько тогда получает «небедный грузчик?» Вдруг меня осенило: «Что это я разволновался, доллар-то нужно конвертировать, перевести его в рубль, чтобы узнать зарплату грузчика на наши деньги». Я вновь схватился за авторучку. Оказалось, что полученную сумму еще и умножать на три с копейками надо. И тут меня покинула пролетарская солидарность и возникло жгучее желание стать штрейкбрехером и поработать в этом злосчастном порту Лонг-Бич хотя бы пару месяцев.
ИТР только звучит гордо
Я продолжал работать и учиться. Прошло три года. Как-то, вытирая ветошью замасленные руки после ремонта коробки Нортона токарного станка, я услышал голос диспетчера. Меня вызывал к себе аж сам директор предприятия.