Прошло три года. Все тоскливее становилось всматриваться в квиток с цифрами начисленной заработной платы, которая упорно не хотела подниматься. С каждым годом план предприятия увеличивался, росло количество нового вводимого оборудования, расширялась семья и соответственно увеличивались расходы, а оклад замерз в этой вечной мерзлоте шестьдесят девятой параллели.
Очередная полярная зима отступила, приближался по графику мой длинный отпуск (на Крайнем Севере совмещение отпусков допускалось, но не более чем за три года). Я преднамеренно не стал брать традиционную путевку в Сочи в наш знаменитый санаторий «Заполярье». Опыт предыдущих отпусков показал, что там мне дадут отдохнуть не более недели и срочно отзовут по производственной необходимости. В слова шефа «Я тебе потом дам отгулять» я уже не верил, потому что долг составил уже более шести месяцев.
Знакомство с Эйндховеном
Однажды я встретил знакомого, с которым часто пересекались на водных просторах Таймыра. Он был любителем рыбалки, ценителем эстрадной музыки и профессионально увлекался фотографией. Работал на руднике проходчиком и только что вернулся из поездки в Эйндховен, где находился в составе делегации по обмену опытом работы с голландскими шахтерами.
– Володя. Зайдем ко мне в гости. У меня в холодильнике лежит муксун-свежачок. Согудай сообразим, рюмочку накатим. Расскажу тебе о поездке за рубеж, покажу фотографии. Заодно посмотришь, какой я себе отхватил музыкальный центр «Sony». В Норильске таких еще нет.
Дома Гена, так звали моего знакомого, открыл массивную металлическую дверь одной из комнат, предварительно сняв ее с сигнализации по телефону. Зайдя внутрь, раздернул плотные шторы на окнах.
– Вот самый современный из музыкальных центров – «Sony НМК-80В». Смотри, какие колонки, а звучание…
И он включил его. Двумя желтыми глазками вспыхнула подсветка индикаторных приборов, красные стрелки в них задергались. Из черных колонок полилась нежная мелодия «Ай да, тройка» в исполнении японского ансамбля «Серебряные гитары». Такого звучания мне слышать еще не доводилось.
– Как думаешь, сколько я отдал за это чудо техники?
Я пожал плечами.
– Около тысячи немецких марок.
– Это же половина вазовской шестерки.
– А то. У меня в этой комнате музцентр, фотоаппараты, объективы, оборудование японское для проявки пленок, большая коллекция винила, кассет. Все вместе тянет больше, чем шестерка. Поэтому пришлось такие двери внутри ставить.
Под звуки мелодичного перебора гитарных струн мы перешли на кухню. Согудай готовить не стали. Полосами настрогали муксуна, смешали в тарелке перец с солью (маканину) и через пятнадцать минут подняли рюмки.
– За чудо-технику загнивающего капитализма!
– И за неё! И за мать её так, – поддержал меня Гена и, засовывая в рот скрюченный пласт белого мяса муксуна, начал свой рассказ. – Короче, в Москве ихние шахтерские профсоюзные деятели на конференции на тему «Кому на свете живется лучше» пересеклись с нашими. Ну, как и положено, после жарких дебатов с трибун перешли к официальной части. Банкетный зал быстро переоборудовали в ресторанный и за чаркой водочки стали продолжать дискуссию. Ну, после второго или третьего стакана (наши профсоюзные лидеры не стали соблюдать этикет, заморачиваться со стопками, пили из стаканов, все же халява подвалила) давай стучать себя в грудь, выбивая шахтную пыль, и хвалиться. И тут кого-то из голландцев дернуло сказать: «А слабо съездить в гости друг к другу?». Наши поперхнулись, закашлялись и язычки сразу прикусили, да деваться уже некуда.
Долго согласовывали визиты и, получив «добро» с обеих сторон, взялись за подготовку. На рудниках парторги срочно стали подбирать кандидатуры. Ты же знаешь, что нашего директора я постоянно беру с собой на рыбалку. Вот он меня и внес в список. Из пяти претендентов на поездку, только мою рекомендацию долго не терзали, я же детдомовский. А у остальных то папа подвергался репрессиям, то дед у Колчака воевал, то бабка жила под оккупацией. Наконец, через месяц кандидатуры утвердили на рабочих партсобраниях, затем в городском комитете партии и так далее. Провели с нами беседу и сотрудники госбезопасности, которые внесли ясность: в одиночку не ходить, много не болтать, на происки буржуа не поддаваться.