Народ, который мог стерпеть все тяготы и лишения, голод, разруху, который, приняв наркомовские сто грамм, с криком «Ура. За Родину!» шел в рукопашную, защищая свое Отечество, на введение сухого закона отреагировал негодованием. То там, то здесь стали слышны недовольные выкрики:
– Ты что творишь, Горбатый?
Кто-то поправил:
– Не горбатый, а Горбачев.
На что народ твердо ответил:
– Я сказал, Горбатый!
Новый генсек обиделся:
– Вы правы. Принимать решения в одиночку – это очковтирательство. Понимаю, товарищи, плюрализм – концессия наличия множества различных взглядов. Но я-то принимал их в результате достигнутого консенсуса на основе общего согласия и отсутствия принципиальных возражений у большинства заинтересованных лиц. Так что здесь уже вы не правы.
– Миллионы людей не правы, а ты прав?
Образовавшиеся пустоты стали заполняться алкогольным суррогатом. Из стран Ближнего Востока контрабандными тропами поступала наркота и травяная дурь. Более дешевый дурман клей «Момент» скупался в хозяйственных магазинах, тысячи молодых людей стали токсикоманами.
Если брежневские времена считались застойным периодом, но стабильным, то период горбачевского правления – отстойным.
В это время в оном из отсеков корабля сильно рвануло. Горбачев посмотрел на пульт. Красными вспышками (Авария. Авария) мигала лампочка Чернобыльской АЭС.
«Этого еще не хватало». Капитан схватился за голову и стал искать выход из сложившейся ситуации. «Смог же Хрущев заставить умолчать о расстреле народа в Новочеркасске, – подумал он. – А почему я не смогу умолчать об аварии?»
В день 1 мая 1986 года по указанию Горбачёва с целью недопущения паники среди населения в Киеве, Минске и других городах республик были проведены первомайские демонстрации с риском для здоровья людей.
В СССР зарабатывать больше определенного статусом уровня было нельзя.
15 мая 1986 началась всесоюзная горбачевская кампания по пресечению незаконного «обогащения граждан».
И опять в стране, как в хрущевские времена, началось разрушение теплиц, животноводческих построек. На садовых участках сносились «лишние» этажи домов, разрушались печи, отбирались «излишки» продукции. Пострадали многие сельские жители, работники колхозов и совхозов, усиленно развивавшие в своих хозяйствах очень выгодные, но «непрофильные» отрасли. Так, в южных районах страны серьезно пострадало цветоводство, которое велось на частной основе. В некоторых колхозах Краснодарского края были ликвидированы прекрасные розарии, которые было приказано распахать и заменить обычным картофельным полем. Особенно жесткие карательные меры были приняты против «спекуляции». Торговать на городских рынках разрешалось только продуктами, которые выращены самим продавцом. Милиционеры были полны рвения и гонялись уже не за криминальными элементами, а за бабушками, торговавшими семечками, связанными ими шерстяными носками и разной мелочевкой. Штрафы взымались на месте, а отказавшихся платить доставляли в отделение милиции, где уже следователи заводили дела. Затем суды выносили приговоры. Вся страна поделилась на убегающих и преследующих.
Народ во всех пятнадцати отсеках корабля еще сильнее заволновался и начал раскачивать корабль.
Поняв, что намечается бунт, капитан подал сигнал бедствия, на который сразу отреагировали дяди в звездно-полосатом одеянии.
– Спасем. Поможем. Подскажем. «Направим», – сказали они. – Вы только пушки свои с наших глаз уберите, а лучше на части порежьте. Устав поменяйте. Покажите нам, что у вас в трюмах, и сколько в баках осталось горючки. И наш лоцман проложит вам правильный путь.
Корабль, продолжая двигаться по инерции, ударился форштевнем в берлинскую стену и 9 ноября 1989 года развалил ее, соединив запад с востоком, и остановился.
Горючее корабля было на исходе, денег на дозаправку не хватало, а баки топливом нужно было пополнять. Пришлось залазить в долги, и они продолжали расти. В 1985 году внешний долг СССР составлял 31,3 млрд долларов, в
1991 году – 70,3 млрд долларов. И тут в капитанскую рубку ввалился огромный мужик. Он нетвердой походкой подошел штурвалу и тоже ухватился за него. На левой руке отсутствовало два пальца.
– Не долго музыка играла. Не долго фраер танцевал.