И вот однажды в их доме появился мужчина – Андрей Ермолаевич, как представила его мать. Среднего роста, худой, подвижный, общительный. Бывший фронтовик. Подкупал тем, что был заядлым рыбаком и охотником. Работал он на шахте. У него была большая семья: четыре сына и дочь. Жили они в своем большом доме в районе Кушайка. Жена его пожизненно находилась в психиатрической больнице с диагнозом тихое помешательство, так что все заботы по воспитанию детей, хозяйству лежали не нем. После короткого знакомства он пригласил мать и сына в гости. Мать согласилась и пошла, но Вовку с собой не взяла.
– Не время еще.
В один из дней, придя домой, мать выложила на стол множество пакетов и позвала сына:
– Вовка. А ну, примерь.
Он с удивлением смотрел на груду вещей. Несколько брюк, рубах и даже женский сарафан лежали на столе. Натянул на себя брюки, сверху на плечи накинул очень модную в то время клетчатую ковбойскую рубашку. Грудь разрывало от радости. Он уже представлял, как появится среди сверстников в новенькой одежде.
– Так. Я думаю, в самый раз.
Мать удовлетворенно отошла в сторону.
– Ну, слава Богу, а то я переживала, подойдет ли. А тебе это очень идет.
Мальчик на минуту почувствовал себя любимым.
– Ладно, снимай.
Мать собрала все покупки в пакет, аккуратно уложила в авоську. Через полчаса напудренная, с накрашенными губам она уже стояла у порога.
– Андрей Ермолаевич пригласил. У его старшего сына Толика сегодня день рождения.
И мать ушла, аккуратно придерживая авоську с подарками. Иллюзия материнской любви растворилась, как утренний туман, и горьким осадком осталась в душе. Он затворил за ней дверь. Сел на кровать. Потом встал, подошел к комоду и открыл небольшую шкатулку, в которой хранились деньги. В ней, кроме трех отцовских медалей, на дне лежало шесть копеек, на которые можно было купить шесть коробков спичек или полбулки хлеба. Вовка подошел к ящику для продуктов и открыл его. Кроме пакета с мукой и наволочки с сухарями, внутри ничего не было.
«Ладно, – подумал он. – Проживу. В кладовой есть картошка, капуста. Можно открыть банку с грибами».
Мать вернулась через трое суток радостная, довольная, не умолкая, рассказывала, как ее там хорошо встретили, какие там хорошие, вежливые дети, и даже не поинтересовалась, чем питался ее сын, пока ее не было.
– Собирайся. Через час приедет Ермолаевич на мотоцикле с люлькой. Он возьмет бредень. Поедем на Туру, отдохнём, рыбу половим. Продукты Андрюша передал, да я еще подкупила.
Она приподняла сетку, в которой лежал хлеб, бутылка водки, завернутое в тряпку сало и еще какие-то продукты.
Подъехал Ермолаевич.
– Собрались? – спросил он. – Я знаю хорошие места, это десять километров вниз по Туре. Рыбы там возьмем много.
Дорога, сплошь покрытая колдобинами, проходила вдоль насыпи железнодорожной ветки «Свердловск – Серов», то приближаясь к ней вплотную, то зарываясь глубоко в тайгу, карабкаясь и спускаясь по склонам гор. Взбираясь вверх на очередной крутой подъем, мотоцикл вдруг заглох.
– Зина, прыгай! – крикнул Ермолаевич, соскочив с мотоцикла стараясь удержать руль.
Мать спрыгнула с сидения. Мотоцикл съехал назад. Руль развернулся, и, сбивая мелкие ели и кустарник, «Иж» пошел вниз под откос с крутой горы высотой более пятидесяти метров. Мальчик сидел в люльке, пристегнутый брезентовой накидкой, не в состоянии даже пошевелиться. Огромная сосна остановила движение, став между люлькой и рамой мотоцикла. От удара Вовка телом порвал застежки брезентовой ветровки, вылетел из люльки, ударился головой об сосну и уже без сознания летел вниз, кувыркаясь и переворачиваясь. Падение его закончилось у самого обрыва в реку.
– Живой, – как-то неопределенно сказал Ермолаевич, первым подоспев к мальчику.
– А я не сомневалась. Что с ним будет? – ответила мать. – Ты посмотри лучше, мотоцикл хоть цел?
Это был первый случай, который Вовка списал на аварию, а вот второй заставил его задуматься.
Поехали колотить кедровую шишку, на которую в этот год был отменный урожай. Ермолаевич взял с собой Вовку и двух своих сыновей, которые были старше его на три и четыре года. Сошли на одной из железнодорожных таежных станций и направились в тайгу. Шли около часа, а когда вошли в кедровник, разбили стан. Место выбрали удачное, рядом протекал еле заметный ручеек. Спилили дерево и изготовили колот. После удара им по стволу кедра жались, пряча голову от града падающих шишек. Потом собирали их в мешки и носили к стану. Старший сын Ермолаевича, ловко орудуя рубелем, занимался шелушением, выбивая орехи и просеивая через сито.