Еще одна причина – «круглая дата». Приближалось двадцатилетие со Дня Победы.
В СССР уже выросло поколение тех, кто войну не видел, а живые свидетели постарели и практически не участвовали в политической жизни. Самые «острые» подробности войны стали забываться, а их герои предавались забвению. Уже не модно было носить награды, поэтому многие заслуженные ветераны даже стеснялись их надевать.
Праздничные мероприятия ограничивались, по большей части, салютом, да и то только в больших городах. Как при Сталине, так и при Хрущёве «трафарет» проведения праздника был един: в центральных газетах выходили праздничные передовицы, по радио звучала маршевая музыка, проводились торжественные вечера. Однако вся страна вместе с фронтовиками минувшей войны отмечала День Победы, невзирая на отсутствие официального выходного.
Часть 3
За две недели до празднования Первомая в нашем дворе появилась странная семейка. В полдень со стороны березовой рощи, разделяющей два района города Левенку и Шанхай, вышли двое взрослых и трое детей. Они прошли по тропинке и, выйдя на асфальтированную дворовую дорогу, понуро побрели по ней. Впереди шел, припадая на правую ногу, среднего роста мужчина, одетый в галифе и офицерскую гимнастерку, от времени защитный цвет которой вылинял практически до белого. За его спиной висел армейский мешок, на поясе фляжка. На босу ногу были надеты стоптанные кирзовые ботинки, но, не смотря на износ, они были начищены до блеска. На голове была надета защитного цвета пилотка-испанка с кисточкой. Но в глаза бросалось не то, в чем он был одет, а его лицо, изуродованное ужасными шрамами, поэтому определить возраст мужчины было очень сложно. Самый большой и глубокий шрам рассекал его лоб и правую бровь на две половины и через глаз по щеке уходил ко рту. Второй, разделив ухо на две части, по щеке тоже уходил ко рту, но уже с левой стороны. Шрамы стянули кожу и задрали край губ вверх так, что казалось, он смеется. В свете весеннего солнца в темных блестящих глазах мужчины, казалось, застыли слезы боли и отчаяния. Шрам над бровями придавал суровость его лицу и зловещее выражение глазу, веко которого постоянно подергивалось.
Встречные люди, вздрагивали увидев его лицо, старались быстрее пройти мимо, а потом останавливались и долго смотрели вслед.
Душа, сердце, тело каждого из нас в течение жизни покрываются разными шрамами от обид, телесных ранений, разочарований. Шрамы на лицах мужчин оголяют их душу и служат постоянным напоминанием об истории их происхождения.
Следом за мужчиной, взявшись за руки, шли три девочки. Старшей было примерно четырнадцать лет, а самой младшей – не более десяти. Одеты они были очень бедно. Скромные, изношенные, потерявшие цвет платьица, висели на них мешковато. Женщине на вид было не более сорока лет. Она была среднего роста с отточенной, стройной фигурой. Глаза цвета морской лазури, длинные, густые загнутые ресницы, смуглый цвет кожи и распущенные темные волосы придавали ее красивому лицу ещё большую изящность. В руках она держала небольшой тряпичный узелок. Дети переговаривались между собой и матерью на непонятном языке. Пройдя вдоль дома, они остановились у столика со скамейками. Женщина положила на избитую костяшками домино поверхность стола узелок и стала развязывать его. В нем находилось полбулки ржаного черного хлеба, три запеченных картофелины, луковица, соль. Каждой из девочек она отломила по кусочку хлеба и начала очищать картофель. Мужчина сел на скамейку, отстегнул от пояса фляжку, и сделал из нее несколько глотков. После короткой трапезы девочки повеселели, уселись на качели и, смеясь, стали раскачиваться.
Расположившую за столиком семейку сразу обнаружили из своих окон несколько пар зорких глаз бабушек из противоположного дома. Любопытство распирало, поэтому вскоре они вышли из подъезда, уселись на скамейке и начали обсуждение.
– Зинаида. А не знаешь, что это у нас здесь за цыгане появились?
– Да вот же и я вышла посмотреть. По лицам на цыган, вроде, не похожи, а по одежде – так чистые цыгане.
Но догадки как-то вяло поддерживали тему разговора, им не терпелось подойти ближе и все разузнать. Девочки, увидев, что от подъезда к ним приближаются две пожилые женщины, прекратили раскачиваться, слезли с качелей и подошли к родителям. Платьица на них, с множеством латок и заплат, на самом деле напоминали рваную цыганскую одежду.