– Остаешься здесь. Завтра вас с мужем отправят в Москву. Ему нужны срочные операции и надо поправлять хирургические ошибки. Зрение у него не потеряно. Думаю, все будет хорошо.
Так мы попали в Москву, где пробыли больше года. Нику сделали несколько операций. Перед выпиской капитан НКВД пришел в больницу и принес мне большой букет роз:
– Это Лаврентий Павлович просил передать вам и сказал, что очень рад, что вы нашли мужа. И спрашивал не раздумали ли вы уезжать в Испанию?
– Передайте ему большое спасибо. А мое счастье здесь, в СССР, – и я кивнула в сторону Ника.
– Ну, тогда всех благ вам. В этой сумке документы, билеты на поезд до Свердловска, награды вашего мужа. И чтобы не скучали в дороге, Лаврентий Павлович передал вам бутылку настоящего испанского вина и банку черной икры. Водитель отвезет вас до Казанского вокзала. Моя миссия на этом закончилась. До свидания.
Он крепко пожал руку Нику и со словами:
– Держись, танкист! Такие воины и специалисты, как ты, Родине нужны всегда. Жизнь только начинается, – повернулся и пошел к выходу.
Часть 12
Мы решили обосноваться на Урале – родине Ника. Сначала он попытался устроиться на работу в Свердловске, затем в Нижнем Тагиле, но несмотря на то, что хорошо разбирался в технике, был классным специалистом, устроиться работать оказалось совсем непросто, и здесь капитан НКВД ошибся. При отказе все ссылались на то, что он практически не может говорить.
Когда приехали в Верхнюю Туру, где Ник родился и вырос, оказалось, что его родители умерли еще в начале войны. Участок зарос сорняком, а дом был разворован и практически полностью разобран. От остова остались лишь несколько уже сгнивших бревен.
Кто-то посоветовал нам поехать в соседний город, где можно было найти работу. И там нам встретился очень хороший человек, бывший фронтовик. С его помощью Ник устроился работать лесничим. В десяти километрах от города.
В нашем распоряжении был большой дом на берегу небольшой речки, приусадебный участок. В правлении снабдили необходимым инструментом, а главное была лошадь. Так мы стали обживаться на новом месте, скоро прикупили корову, потом овец, птицу. Тайга кормила изобилием грибов, ягод. Затем на свет появилась первая дочь, затем вторая, третья.
Время летело как-то незаметно. Дочери подрастали. Живя в отдалении от людей, дети практически не общались со сверстниками и плохо говорили по-русски, так как между собой мы всегда разговаривали на испанском. Старшей нужно было идти в первый класс.
Начальник лесхоза тогда и предложил нам переехать в поселок Левенка.
– Пора вам уже начать обзаводиться своим жильем, – сказал он. – Здесь рядом есть школа, небольшой клуб с кинотеатром, магазины. Да и до центра города рукой подать. Будете пока жить в домике лесхоза, и постепенно возводить свой дом. Земли вокруг много, выбирайте и стройтесь потихоньку.
Трудно было расставаться с обжитым участком, живностью, тайгой, с журчащим даже в холодные зимы перекатом, с красивой и чистой рекой, но время диктовало свои условия, и мы переехали.
За пожар частично вину возложили на Ника и уволили, написав в трудовой: «За нарушение трудовой дисциплины». Новый дом, который мы возводили и уже завели под крышу, по решению суда отошел лесхозу в погашение понесенных государством убытков.
Кастодия замолкла, сделала глоток остывшего чая.
Петрович посмотрел в сторону стоящих мужиков:
– Кто даст закурить?
– Ты ж не куришь.
– А я не взатяжку.
Ему протянули несколько пачек.
– Насчет увольнения и дома, Катя, я разберусь.
Петрович сделал глубокую затяжку, закашлялся и, чертыхаясь, бросил папиросу в урну.
Седая женщина встала, подошла к испанке, обняла ее и сказала:
– Какая ты Кастодия? Ты, Катя, обыкновенная русская баба, которая и в горящую избу, и коня на скаку…
На этом закончился вечер интернационального знакомства.
Часть 13
Как-то буднично прошел Первомайский праздник. Люди были раздосадованы, что совпал он с выходными. С утра небо заволокло сплошной пеленой темных облаков, пошел проливной холодный дождь иногда вперемешку со снегом. Демонстранты практически бегом преодолевали площадь Ленина, быстрым шагом проходили мимо установленных трибун. Без особого энтузиазма откликались на громкие призывы «Да здравствует Первомай!», звучащие из репродукторов. Минуя трибуны, начинали спешно сворачивать плакаты, транспаранты и разбегались по домам.