Рыжий догнал меня и укрыл плащом. Все спрашивали, почему я выбежала. Рыжий рассказал им про Дождя, и все тут же замолчали.
— Какие странные имена, — сказала мама. — Дождь, Облако, Ночка. Почему вас так называют, почему Ветер, а не Вика?
— Это традиция, — ответил ей профессор Чудов, который жил в доме, чтобы наблюдать за моей адаптацией и помогать Рыжему с дипломом. — В космосе люди почему-то больше всего скучают по явлениям природы: по шуму листвы, дождю, ветру. Космических детей так и называют, чаще всего по последнему воспоминанию ребенка.
— Но я не помню ветер, я помню дождь в нашем саду, — я сбросила плащ, от моих волос поднимались клубы пара, как над чайником.
— А в твоем случае тебя назвали по созвучию с настоящей фамилией.
— Может, поэтому она влюбилась в мальчика по имени Дождь, что запомнила дождь? — спросила мама. А потом посмотрела на меня с опаской. — От тебя пар валит. Ты заболела?
— Она приводит свое тело в порядок, их этому учат, — объяснил ей профессор. — Сейчас высушится, затем поднимет температуру тела и сожжет вирусы, если подхватила. Потом начнет восстанавливать силы: сначала будет пить много воды, затем есть много кислых фруктов и зеленых овощей, не пугайтесь, просто дайте ей все, о чем она попросит. В космосе в экстремальной обстановке ей требовался особый доктор, но дома, в безопасности и покое, она справится сама. Привыкайте. Ваша дочка никогда не заболеет всерьез, все, о чем вам надо думать, — это ее душевное спокойствие и обучение законам нормальной человеческой жизни на Соцветии.
Я уже поняла, что должна выучиться как можно быстрее, чтобы получить право на пользование галакт-нетом. Чем скорее я сдам экзамен, тем скорее позвоню Дождю. Рыжий для меня отслеживал всех «возвращенцев», но моих друзей среди них не было. Вообще ребята из космоса почти не возвращались, брат был прав, когда предостерегал меня. Они предпочитали гибнуть на станциях или в открытом безвоздушном пространстве, дойдя до предела, становиться донорами для космических докторов, но не покидать мир, к которому привыкли, и друзей, с которыми сроднились. Надо сказать, что и дома их принимали неохотно, простившись с ними навсегда еще в младенческом возрасте, а мне просто повезло…
На курсах подготовки к экзамену я познакомилась с Солнышком. Она была даже моложе меня на два года, тоже серая, с такими же красными волосами, мать вытащила ее с орбиты в последний момент. Солнышко никак не могла привыкнуть к еде и больше всего на свете тосковала по Гнездам. Единственное, что ей нравилось, — это молоко, причем любое, и натуральное, и порошковое, и сгущенное. Мама приходила за ней на курсы, приносила с собой разноцветные пакетики молока с добавками — с шоколадом, с соком, с витаминами. Но профессор Чудов говорил, что этого недостаточно и что экзамен Солнышку в таком случае никогда не сдать.
Наконец наступил день экзамена. Дома Рыжий показал мне коробочку с новым плоскарем, сказал, что он мой, и, как только я вернусь, он тут же свяжет меня с Дождем. Я очень волновалась. Мама купила мне черное платье, короткое и блестящее, волосы мне красиво постригли, на шею надели золотую цепочку с кварцем. Я хотела надеть ее на лоб, но профессор Чудов предупредил, что кварц между бровей снизит мне баллы. Я обязана выглядеть и вести себя как нормальный человек, никогда не покидавший Соцветья.
Экзамен проходил в ресторане «Озарение», это была чудесная сфера, парящая над городом. Из прозрачных стен открывался вид на огромный город, на горы на горизонте. Солнышко уже бывала там с мамой, она рассказывала, что по ночам там чувствуешь себя, как в космосе — черное небо и яркие россыпи огней в домах, словно созвездия. Но экзамен традиционно проходил днем, поэтому небо было голубым, город — серым и скучным. Экзаменатор встал при моем появлении и придвинул мне стул. Первое, что я испытала при встрече с ним, словно рядом со мной оказался комок зеленой жижи. Такой же голод, алчность, безумное желание употребить меня. Я никогда не испытывала этого ощущения дома. Мне сразу стало нехорошо. Настолько нехорошо, что кроме ощущений от экзаменатора, я не сразу обратила внимание на его внешность, первый прокол с моей стороны. Люди сначала смотрят, потом чувствуют, если чувствуют. Он был старше меня лет на пять, высокий, светлокожий, с черными, как у Ночки, волосами. Гармоничные черты лица, светло-голубые глаза. Чтобы успокоиться, я старалась не смотреть на его волосы, только в глаза цвета неба над маминым садом.