Как всегда, Альбер был не один. Его сопровождали два товарища. Они начали шутливо подсказывать различные способы передвижения:
- Пешком?
- Верхом?
- На такси?
- Может быть, на велосипеде?
- На подводной лодке?
- На тройке?
Строгий взгляд капитана пресек дальнейшие шутки. Он сухо ответил:
- Поездка будет сложной. Возможно, нам придется воспользоваться всеми средствами, которые только что были перечислены. Три американских "Дугласа" из Каира будут здесь завтра утром. Они нас доставят только до Багдада. Затем - что подвернется под руку. До Басры, конечно, поездом. Потом на грузовиках до персидской границы. И, наконец, до Тегерана опять поездом.
- А в Тегеране? - спросил Альбер. Литольф пожал плечами.
- Тегеран... Дальше поезд не пойдет. Остановка на два месяца. Восточная кухня. Чудеса гастрономии, - воскликнул Альбер.
Даже хладнокровный Литольф не мог сдержать улыбку.
И вот, 12 ноября 1942 года, в два часа дня, три транспортных самолета вывозят в Багдад первую группу летчиков с их багажом. В машине неимоверная духота. Внизу однообразная, голая, безлюдная местность. Альбер, знающий эти районы, авторитетно заявляет:
- Сирийская пустыня.
И в самом деле, куда ни посмотришь, всюду только обожженная солнцем тоскливая равнина. Наконец показывается Багдад, как говорят злые языки, "самая грязная столица мира". Пыли, действительно, хватает. Парижане начинают пересматривать свои понятия об экзотике. И снова поезд, опять пустыня, и так от Багдада до центра нефтяного царства - Макиля, на берегу Персидского залива, в десяти километрах от Басры. А затем сквозь ужасную пелену пыли, о которой жители западного мира не имеют ни малейшего представления, огромные грузовики перебрасывают летчиков в иранский город Ахваз. Это первый шаг по пути к Советскому Союзу, но блестящие мундиры военно-воздушных сил Франции уже поблекли от пыли и песка, от которого никуда не скроешься. От него щиплет глаза, першит в горле, зудит кожа.
В пути ворчуны ворчат, остряки пытаются острить. Вспоминают Шантильи и Булонский лес, кружку пива Я графинчик вина со льда. Остроты получаются вымученными и тяжелыми.
В Тегеране летчиков встретила жизнь, полная очарования и удивительных контрастов. Все они побывали в боях. Все глядели в будущее, затаив скрытую грусть о прошлом. А это прошлое напоминало о себе видом ярко освещенного города с шикарными витринами, кричали неоновой рекламой, магазинами, переполненными товарами и продуктами. Но, увы, туманов и риалов{13} было немного.
27 ноября майор Пуликэн дал указание Литольфу строить следующим утром всех летчиков на аэродроме, чтобы представить их полковнику Разину. Всем было приказано привести в порядок форму, чтобы произвести Хорошее впечатление.
Прохладное раннее утро 28 ноября. Первые лучи солнца окрасили снежные вершины Демавенда. Добровольцы "Нормандии" выстроились на аэродроме. Неподалеку стоят три советских транспортных самолета. французские летчики не сводят с них глаз. Ведь они первые видят на крыльях, фюзеляже и хвостовом оперении знаменитую пятиконечную красную звезду. Они взволнованы. Они еще не знают, что самолеты, на которых им придется летать, также будут иметь пятиконечную красную звезду на фюзеляже и, кроме того, носовая часть их будет окрашена в три цвета французского флага. Впрочем, разве это так важно?
Короткое знакомство, и сразу же начинается посадка, и с нею толкотня, давка, оживленные разговоры. Каждый хочет подняться в самолет первым, последние пританцовывают от нетерпения.
Наконец посадка окончена, двери закрыты, запущены моторы, и самолеты выруливают на взлетную полосу. Вскоре они уже в воздухе.
На земле видны группы провожающих. Они машут руками. Но вот и они исчезли из поля зрения.
Все сразу почувствовали себя свободнее, как будто оборвалась последняя нить, связывавшая с прошлым. Многие закуривают. Глаза горят от возбуждения.
- На этот раз похоже, что тронулись, - говорит Альбер. - Кончили тянуть волынку. У меня такое чувство, что дело будет жаркое.
- Начинается игра в покер, - меланхолично замечает Риссо.
- Ты прав. Это - действительно настоящая игра в покер, - соглашается Альбер.
И каждый подсчитывает шансы, которые позволят ему или выйти целым и невредимым из этой переделки, или сложить свои кости. Кто вытащит счастливый номер? Обычные шутки и готовые фразы не могут скрыть волнения, зарождающегося при приближении опасности.
В кабине мороз. Дюран, Лефевр и Риссо от холода стучат зубами. Самолет летит над Кавказом, вздымающимся огромной тысячадвухсоткилометровой стеной между Черным и Каспийским морями. Под крылом проплывают цепи гор с белыми пиками, которые своими остриями пронзают вату облаков, снежные и ледяные поля, горные долины, глубокие пропасти. Порой кажется, что самолеты вот-вот зацепятся за горную вершину. Вот они набирают высоту и берут курс на Баку, к побережью Каспийского моря. - Море! - вдруг крикнул кто-то.
Вдали показались, очертания берегов Каспийского моря, которое раскинулось до горизонта, словно таинственное, лениво колыхающееся бархатное полотнище, обрамленное Темными пятнами лесов и неизвестных нам городов.
Замеченная ранее на северо-востоке маленькая темная точка растет, становится огромным серым пятном и постепенно превращается в город. Это Баку, сердце района добычи черного золота и самая крупная ставка в битве за Кавказ, куда были брошены немецкие бронированные войска.
На гладкой, как блюдо, равнине высятся многочисленные нефтяные вышки, как будто здесь вырос целый лес миниатюрных эйфелевых башен. И рядом с ними на земле - замысловатые узоры многочисленных нефтепроводов. Здесь все живет для нефти и только нефтью.