На рассвете 17 апреля впервые пять «яков» 18-го гвардейского полка и шесть «яков» «Нормандии» совместно блокируют аэродром в Сеще, не давая взлететь вражеским самолетам. В это время пятьсот советских бомбардировщиков наносят удары по четырем немецким аэродромам, в том числе и по сещенскому.
В дальнейшем «Нормандии» довольно часто приходилось вылетать на боевые задания вместе с 18-м гвардейским полком. Сколько раз летчики этого полка выручали наших летчиков из беды! Советские летчики относились к своим французским коллегам с большим уважением.
7 мая начались вылеты на штурмовку вражеских аэродромов. Был получен приказ, требующий уничтожать как можно больше немецких самолетов на земле. Именно эти действия, гласил приказ, являются наиболее результативными. Но они же были и наиболее опасными.
Больше всего летчики «Нормандии» боялись вынужденной посадки на вражеской территории. Ведь радио Виши уже неоднократно объявляло, что их следует рассматривать как франтиреров[15], со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому не без легкого покалывания в сердце они выслушали приказ командования, переданный Литольфом:
— Сегодня, 7 мая, штурмовка вражеских аэродромов. Главный удар по аэродрому в Спас-Деменске. Цельтесь точнее и не опаздывайте с открытием огня. Не допускайте бесполезных заходов. Бейте как можно больше фрицев, но избегайте вынужденных посадок. Этого я требую прежде всего.
Под командованием Тюляна одиннадцать «яков» появляются над аэродромом Спас-Деменск. Зенитная артиллерия открывает ураганный огонь. Воздух беспрерывно прошивают снаряды зенитных орудий. Одиннадцать истребителей стремительно пикируют на «мессершмитты», «фокке-вульфы» и «юнкерсы», находящиеся на стоянках. Видно, как загораются самолеты с черными крестами на крыльях. Немцы пытаются укрыться в траншеях и убежищах, но их настигают пулеметные очереди.
Кажется, будто все это происходит на учении.
— Алло!.. Алло!.. Задача выполнена. Сбор на высоте 3000 метров, — командует Тюлян.
Все, кроме Майе, выполняют приказание. Его машина подбита. Майе старается ускользнуть на бреющем полете. Но это ему не удается, и он вынужден совершить посадку на вражеской территории, в двадцати километрах от Спас-Деменска.
Приземление страшное. Хвост самолета отламывается и рассыпается на мелкие куски. Майе получает тяжелые травмы. Он истекает кровью. Его захватывают плен. Почти три года ему пришлось потом провести за колючей проволокой концлагеря.
Боевой день закончился, В офицерской столовой подводили итоги первых боевых недель. Они были неутешительными, но все старались сохранять бодрое настроение. Прикидывали, когда вновь удастся поесть марсельского супа из устриц и омаров или парижских бифштексов с жареным картофелем. Говорили о Франции, о любви и возлюбленных, долго и утомительно сравнивали французские вина с русской водкой, спорили о том, насколько правдоподобны слухи о прибытии подкрепления.
Слухи подтвердились. Словно с неба свалились к нам пять летчиков, трое из которых прибыли с Мадагаскара. Дюран приветствовал вновь прибывших следующими словами:
— Все, что было у вас до сегодняшнего дня, — это цветочки. Ягодки впереди. Вы здесь на своей шкуре испытаете, что это далеко не одно и то же.
Снова перебазирование. Козельск, затем Хатенки — новые этапы нашего странствования по России. Здесь встречаем русских конников, возвращающихся из Сталинграда. Происходит грандиозное братание, потом угощение водкой, пляска под знаменитую гармошку, без которой русский, вероятно, не смог бы жить. Слышится мелодия задушевной русской песни «Темная ночь».
Нужно услышать песню «Мама», музыка и слова которой хватают за душу, и другие рожденные войной русские песни, чтобы понять душу славянина. Прославление храбрости, любовь к родной земле, гимн подвигам на фронте и в тылу, самопожертвование во имя Родины, жажда жизни и презрение к смерти — все эти темы тесно переплетаются в песнях, дополняя друг друга, и все это на изумительно красочном и богатом языке.
В минуты отдыха по вечерам русские собираются в кружок с гармонистом и плясунами в центре. Все хором подтягивают припев, дружно хлопают в ладоши, ритм музыки все убыстряется, пляшущий кружится, идет колесом, и, когда один обессиленный замирает, на смену ему в круг выходит другой.
Во время одной из таких вечеринок Альбер сообщил о прибытии майора Пуйяда с семью новыми летчиками и переводчиком. Это были лейтенанты Леон, де Тедеско, Буб, Барбье и аспиранты[16] Вермейль, Матис и Бальку, бежавшие из оккупированной Франции не более года тому назад. Им устроили радушную встречу. Целую ночь произносили тосты, которые приходили на ум, начиная тостом за Францию и кончая тостом за здоровье маршала Сталина. Новички тут же были обучены пить по-русски, то есть всю рюмку одним глотком.
Новое пополнение было ценным в двух отношениях. Во-первых, оно принесло с собой аромат Франции, а во-вторых, оно прибыло как раз вовремя, так как немецкие истребители становились все более и более агрессивными и отчаянными. Они хотели вернуть былую уверенность пехотинцам, которые теряли почву под ногами от ударов Красной Армии.
Рассказывали о драматическом случае, происшедшем над вражеской территорией с экипажем одного из бомбардировщиков Пе-2. Командир самолета майор Петров был убит осколком 80-миллиметрового зенитного снаряда. Его штурман успел перебраться на сиденье пилота и ухватиться за рычаг управления. Он наугад потянул его, стараясь припомнить движения, которые в подобных случаях выполнял летчик. Совершенно не умея управлять самолетом, он сумел перелететь линию фронта на объятой пламенем машине. Только после этого он оставил ее, выпрыгнув с парашютом.
Подобные подвиги поднимали боевой дух французских добровольцев. Потрясенный гибелью советского летчика, Ля Пуап так настойчиво преследовал одного из «фокке-вульфов», что в головокружительном пике повредил себе барабанные перепонки. Его отправили в московский госпиталь.
На рассвете 27 июня пара Тюлян и Бегэн поднимается в воздух для «свободной охоты». Встреча с врагом не заставляет себя ждать. Мгновенно завязывается схватка. Тюлян обращает своего противника в бегство. Но у Бегэна в тот момент, когда он приготовился уже сбить вражеский самолет, отказывают пулеметы. Он пытается выйти из боя. Немец, сообразив, в чем дело, начинает преследование. Горючее у Бегэна на исходе.
Положение его отчаянное. Русские зенитчики всячески стараются оказать ему поддержку. На аэродроме весь личный состав «Нормандии», бессильный помочь Бегэну, (наблюдает за поединком, исход которого ни у кого не вызывает сомнения. Разве только чудо может спасти их товарища. И произошло именно чудо — возвратился после погони майор Тюлян. Он кидается на «фокке-вульфа». Немец удирает, выпустив несколько очередей по идущему на посадку самолету Бегэна. Да, Бегэну пришлось бы туго. Когда самолет рулит к своему укрытию, внезапно замолкает мотор: в баках не осталось ни капли бензина.
Осенью Бегэн покинул «Нормандию». В 1944 году он был убит шальным снарядом зенитного орудия во время обычного патрульного полета над голландским побережьем. Так, выйдя невредимым из сотен переделок, Бегэн погиб от нелепой случайности.
Подвиг майора Тюляна, выручившего Бегэна, не остался незамеченным. Газета «Правда» посвятила французским летчикам несколько статей. Тюлян, Литольф, Дюран, Лефевр, Дюпра награждены русскими военными орденами Отечественной войны.
В середине июля Красная Армия начала наступление. Сорок восемь часов подряд, без единой минуты передышки громыхают десятки тысяч орудий, сравнивая с землей немецкую оборону на участке фронта протяженностью в 50 километров. Вот он, знаменитый русский огневой вал! Артиллеристы, пьяные от грохота и усталости, кажутся прикованными к своим орудиям. Казенные части орудий раскалились от продолжительной стрельбы. В расположении противника все полыхает, все разгромлено, смято, уничтожено.
15
Франтиреры — партизаны, вольные стрелки. В период оккупации Франции гитлеровскими войсками в 1940–1944 годах так назывались участники движения Сопротивления.