После этого стального ливня наступает очередь летчиков схватиться в смертельном бою в летнем небе.
В промежутке между боями едва удается выкроить время, чтобы под громыхание пушек отметить национальный праздник Франции 14 июля. Трехцветный и красный флаги развеваются рядом на высокой мачте, установленной в центре небольшой лесной поляны. Капитан де Форж зачитывает короткий приказ майора Тюляна. Никаких речей. Вся церемония длится десять минут. Десять минут, которые невозможно забыть. За обедом, в полдень, водки сколько угодно, но сейчас не до нее.
С четырнадцати до двадцати одного часа эскадрилья совершает двадцать пять вылетов и сбивает два Мессершмитта-110: одного сбил Альбер, другого — майор Пуйяд в паре с Бегэном. Для Пуйяда это была первая победа на русском фронте. Кроме того, был сбит один истребитель Фокке-Вульф-190, которого Кастелэн прошил пулеметной очередью с быстротой и точностью матадора.
В этот день летчики «Нормандии» познакомились с советским генералом Захаровым, опытным летчиком-истребителем, рослым, атлетически сложенным широкоплечим блондином с голубыми глазами. Уже один его внешний вид говорил об умении руководить людьми.
Но и этот светлый день был омрачен. Не возвратился с задания де Тедеско. Тяжело раненный, он не успел покинуть поврежденный самолет, который взорвался при ударе о землю. Гибель де Тедеско показалась всем особенно тяжелой в этот вечер. 14 июля 1943 года, когда Альбер своими рассказами напомнил об уличных балах в довоенные годы и о счастливых людях, которые могли танцевать при свете фонариков у входа в маленькие бистро.
Три последующие дня, без сомнения, останутся тремя самыми славными и вместе с тем самыми жестокими днями войны в истории «Нормандии». Летчики переутомлены. Они постоянно в воздухе. Глубокие морщины на лицах, лихорадочно блестящие от бессонницы глаза. Бои следуют один за другим. После посадки не проходит и десяти минут, как в небе, растерзанном разрывами снарядов, завязывается новая схватка. 15 июля Тюлян и де Форж сбивают два истребителя Мессершмитт-110. Этот немецкий скоростной двухмоторный истребитель не обладал достаточной маневренностью. Русские «яки» быстро пристроились им в хвост, и все закончилось после первых пулеметных очередей.
Жестокость боев достигает своего предела 16 и 17 июля. Большой отряд «Нормандии», возглавляемый Тюляном, встречается в 14 часов 30 минут с плотной группой бомбардировщиков Юнкерс-87 в сопровождении больших групп истребителей Фокке-Вульф-190, эшелонированных по высоте.
Литольф, Кастелэн и Леон, зайдя со стороны солнца, атакуют бомбардировщиков. За ними следуют Пуйяд и Бернавон. Тюлян и Альбер прикрывают их от истребителей. Небо кишит самолетами, которые взмывают вверх, стремительно пикируют и кружатся с ужасным ревом. Леон, вертясь как волчок, за десять минут сбивает два истребителя. Пуйяд приканчивает бомбардировщика. Затем Тюлян и Альбер завязывают бой с двумя немцами. Тюлян, воспользовавшись тем, что солнце ослепляет врага, расстреливает его почти в упор. Не успел Тюлян проводить взглядом падающий на землю вражеский самолет, дымящийся словно сырое полено, как его атакуют четыре вражеских истребителя. Ему удается ускользнуть от них. Полностью израсходовав боекомплект и с очень небольшим остатком бензина, он возвращается на аэродром. Пуйяд уже здесь. Его лицо, обычно хмурое, сегодня выглядит особенно сурово. Он подбегает к своему старому товарищу и соратнику и еле выдавливает из себя:
— Ты знаешь, Литольф, Кастелэн и Бернавон не вернулись…
Капитан Литольф, суровый, аскетический Литольф, требовательный к своим подчиненным и еще более требовательный к самому себе, погибает в бою вместе с лейтенантом Кастелэном. Окруженный стаей набросившихся на него «фокке-вульфов» и «мессершмиттов», в багровом от пожаров небе под Смоленском он сбивает в неравном бою двух немцев, но погибает сам, врезавшись в землю на объятой пламенем машине. Случилось это 16 июля 1944 года в районе села Красниково, расположенного между двумя крупными русскими городами — Орлом и Брянском. К этому времени Литольф уже имел на своем боевом счету четырнадцать сбитых вражеских самолетов. Его жизнь может служить примером.
Тюлян стоит, прислонясь к крылу своего «яка», погрузившись в горестное раздумье. Вот он сдергивает свой шлем, устало проводит рукой по лицу, по слипшимся от пота волосам и говорит Пуйяду:
— Мы завтра отомстим за них. Ты, Пуйяд, примешь командование вторым Отрядом вместо Литольфа.
Но майор Пуйяд так и не успел принять командование вторым отрядом. На другой день вечером он был назначен командиром эскадрильи вместо майора Тюляна, который в тот день не вернулся с боевого задания. Это случилось в 5 часов 30 минут вечера в районе Знаменской. Здесь последний раз видели, как самолет Тюляна, точно гарпун, врезался в группу «фокке-вульфов». Их было более пятидесяти, а французов — десять. Никто никогда не сможет рассказать о разыгравшейся в воздухе драме. Тюлян унес с собой тайну своей смерти.
На следующий день Пуйяд сообщил результаты последних боев.
С 13 по 17 июля «Нормандия» совершила одиннадцать боевых вылетов, в которых было сбито семнадцать вражеских самолетов. Шесть наших летчиков не вернулись. За три месяца уже десять добровольцев эскадрильи «Нормандия» отдали свои жизни в борьбе за свободу.
Глава II
Генерал Захаров, командир 303-й истребительной дивизии, в которую входила эскадрилья «Нормандия», вызвал майора Пуйяда в свой штаб, или, как мы его называли, КП. Он крепко пожал Пуйяду руку и долго молча смотрел ему в глаза. Наконец генерал заговорил:
— Майор Пуйяд, я прежде всего хочу вам сказать о том, что советское командование и вся наша дивизия, глубоко опечалены гибелью майора Тюляна. Он навечно останется для нас самым ярким образцом храбрости и героизма французских летчиков. С глубоким волнением мы узнали о гибели этого бесстрашного, образцового командира. Эта потеря еще больше скрепит дружбу между советскими и французскими летчиками. Вместе, плечом к плечу, пойдем мы к победе. Мы отомстим за погибших друзей. Вместе мы освободим наши земли от гитлеровских захватчиков.
Неожиданно генерал Захаров умолк и смущенно отвел глаза в сторону. После небольшой паузы, стараясь придать своему голосу оттенок суровости и твердости, хотя это ему явно не удавалось, он продолжал:
— Однако, майор Пуйяд, не следует никогда забывать о том, что путь, который нас ожидает, будет длинным и тяжелым. Поэтому я требую, чтобы без приказа или разрешения командования дивизии вы лично не вылетали на боевые задания.
— Слушаюсь, мой генерал, — ответил Пуйяд, заметно раздосадованный и решивший про себя никогда не считаться с этим ограничением.
Через три часа после разговора с генералом Пуйяд вылетает на барражирование во главе группы из шести «яков». Какая удача! Отряд захватывает врасплох двух «юнкерсов», имевших неосторожность и нахальство прогуливаться без сопровождения истребителей. Короткая, отрывистая команда по радио, и де Форж, Леон, Альбер и Риссо начинают классический захват в «клещи». Все совершается мгновенно. Несколько разворотов, и «яки» оказываются в хвосте «юнкерсов». Воспламеняется мотор первого бомбардировщика. Почти отвесно он пикирует к земле. Стрелок кормовой турели не отвечает. Он, видимо, убит первой же пулеметной очередью. Длинный шлейф густого черного дыма тянется за фюзеляжем. Создается впечатление, что самолет вот-вот врежется в виднеющуюся внизу маленькую березовую рощу. Ничего подобного! Величайшим усилием летчик выводит самолет из пикирования. Словно большая подбитая птица, он, судорожно покачиваясь, скользит параллельно земле, а затем взмывает в небо и скрывается в облаках.
Через четверть часа после возвращения «яков» на аэродром пехота сообщила о падении подбитого вражеского бомбардировщика. С самым невозмутимым видом майор Пуйяд докладывает генералу Захарову:
— Товарищ генерал, сегодня, 19 июля, мы преподносим вам нашу тридцатую победу.