Они до сих пор носили простые рабские робы, стянутые на поясах веревками. Никаких красных глаз. Возможно, они изменялись так же, как его собственные глаза?
Мужчина, отмеченный тёмно-красной бородой из неестественно толстых волос, наконец-то положил карту на камень возле парочки других.
— Ты можешь так делать? — спросила женщина.
— Думаю, да.
— Ты говорил, что оруженосцы не могут брать в плен.
— Если только другая моя карта не касается твоих, — ответил мужчина. Он почесал бороду. — Я так думаю?
Каладина пробрал холод, будто капли дождя просачивалась сквозь его кожу, проникая в саму кровь, пронизывая его. Они говорили на алети. Без намёка на акцент. Закрыв глаза, он даже не смог бы отличить эти голоса от голосов обычных темноглазых жителей Хартстоуна, за исключением того, что у женщины был более глубокий голос, чем у большинства человеческих женщин.
— Итак… — сказала она. — В конце концов, ты говоришь, что не знаешь, как играть в эту игру.
Мужчина начал собирать карты.
— Я должен знать, Хен. Сколько раз я наблюдал за тем, как они играют? Стоя там с подносом, полным напитков. Я должен быть экспертом в этом, разве не так?
— По всей видимости, нет.
Женщина поднялась и зашагала к другой группе, в которой безуспешно пытались развести огонь под куском парусины. Требовалось особое везение, чтобы разжечь огонь на улице во время Плача. Каладин, как и большинство в армии, научился жить в постоянной сырости.
Здесь находились украденные мешки зерна — Каладин мог видеть их сложенными под одним из кусков брезента. Зерно разбухло, отчего несколько мешков лопнуло. Несколько паршменов ели сырое зерно из пригоршни, так как у них не было мисок.
Каладин хотел бы не почувствовать в тот же миг вкус этой кашеобразной гадости в своем рту. Ему частенько доставался неприправленный вареный таллий. Бывало, он и это считал удачей.
Говоривший мужчина все еще сидел на камне, держа деревянную карту. Это была лакированная, прочная колода. Каладин иногда замечал подобные в армии. Людям приходилось экономить в течении нескольких месяцев, чтобы позволить себе колоду, которая не развалилась бы под дождем.
Паршмен выглядел таким несчастным, уставившись на свою карту с поникшими плечами.
— Это неправильно, — прошептал Каладин Сил. — Мы так ошибались…
Где разрушители? Что случилось с красноглазыми тварями, которые пытались сокрушить армию Далинара? Ужасные, призрачные фигуры, которых ему описывали члены Четвертого моста?
«Мы думали, что поняли, что произойдет, — подумал Каладин. — Я был так уверен…».
— Тревога! — внезапно раздался пронзительный голос. — Тревога! Глупцы!
Что-то промелькнуло в воздухе, жёлтая светящаяся ленточка, полоска света в тусклой послеобеденной тени.
— Он там, — сказал пронзительный голос. — За вами наблюдают! Из-под тех кустов!
Каладин выскочил из зарослей, готовый втянуть штормсвет и бежать. Сейчас все меньше городов могли предоставить ему штормсвет, который был в дефиците, но у него оставалось еще немного. Паршмены подняли дубины, сделанные из веток или ручек от метлы. Они сбились в кучу и держали палки, будто испуганные селяне, никаких стоек, никакого контроля.
Каладин заколебался. «Я мог бы победить их всех даже без штормсвета».
Он много раз видел, как люди держат оружие подобным образом. Совсем недавно он наблюдал подобную картину в ущельях, когда тренировал мостовиков.
Это были не воины.
Сил подлетела к нему, готовая стать Клинком.
— Нет, — прошептал ей Каладин.
Затем он развел руки в стороны, говоря громче.
— Я сдаюсь.
Глава 15
Светлость Сияющая
Я расскажу вам правду, откровенную и даже жестокую. Вы должны знать, что было сделано мной, и чего мне это стоило.
— Тело светлорда Перела было найдено в той же части башни, что и тело Садеаса, — сказала Шаллан, меряя шагами комнату и листая на ходу доклад. — Это не может быть совпадением. Эта башня слишком большая. Так что мы знаем, где затаился убийца.
— Да, полагаю, что так, — ответил Адолин.
В расстегнутом мундире, он стоял, прислонившись спиной к стене и подкидывая в воздух маленький кожаный мячик, наполненный сухим зерном.