Адам
Покуда ловчие менады
Внимают пенью аонид,
Беги, душа, твои ограды
Одни безумия твои.
Глаза открыты, ходит сокол,
Трава примята, это сад,
И только тайно и глубоко
На небе звёздочки висят.
Горчит округа пятиречья,
Пространство тянется столбом
И говорит по человечьи
Ещё зажатым языком.
Ф. Тютчеву
Богам не надобен свидетель.
Пока стоит ночная мгла,
Они вершат на этом свете
Сугубо личные дела.
И ты, певец высоких зрелищ,
Смотри — ты зван на этот пир
Затем, что ты такое мелешь,
Что тайно жалует кумир.
И ты вовек не будешь славен,
Тебя ударят по рукам,
И твой народ тебя оставит
На поругание Богам.
«Откликается влажное эхо…»
Откликается влажное эхо,
Отзывается дальнее оэ.
Разве нимфы, живущие в реках,
Не похожи на что-то другое?
Если птица уснула в полёте,
Умерла от податливой скуки,
Разве ты не почуешь в дремоте
Чьи-то быстрые тонкие руки?
Это было простое влеченье,
Мы же стали обычные дети,
И сегодня плывём по теченью,
На костях застревая столетий.
«Чахлый кустик угоден Богам…»
Чахлый кустик угоден Богам,
Он не сеет тепла по дороге.
Он содержит свой дар по углам,
Где и есть эти самые Боги.
А другие отставят ладонь
И бросают себя на кострище.
Но Богам не сподобен огонь,
Это самая грубая пища.
Я же знаю, что людям дана
Беспощадная оторопь смысла.
Погляди — это всё купина,
Это всё понимается быстро.
«Покажи мне понятие Бога…»
Покажи мне понятие Бога,
Чтобы это случилось со мной.
Я в младенчестве был недотрогой
И привычно стоял за спиной,
Охранявшей меня неизменно,
И смотрел в продолжение дня,
Как менялись неясные тени
Твоего золотого огня.
Дело сделано, кончена кожа,
Я сегодня очнулся в раю.
Отчего же ты мне не поможешь,
Я сегодня тебя узнаю,
И вступаю в прохладные воды,
И смываю с восторженных глаз
Беспокойные тени природы,
До сего разлучавшие нас.
«Даже если сбежишь…»
Даже если сбежишь с каравана в пески,
Даже если с тобою верблюд,
Подскажи, как уменьшить пределы тоски,
По которым тебя не найдут.
Как хочется жить, обезьянка Лу-Лу,
Говори мне такие слова.
Я воткну себе в вену под вечер иглу
И пойму, как уходит трава,
Караванщик идёт из Дамаска в Багдад,
Но не знает, куда попадет.
Он полжизни отдаст, чтоб вернуться назад,
И полжизни её не даёт.
Как хочется жить, обезьянка Лу-Лу,
Если только останусь в живых,
Я наверно поставлю мечеть на углу
Переулка имама святых.
Элегия
Чистым сердцем, и ясным сознаньем,
И холодным свободным умом
Я приветствую всё мирозданье,
Но хотел бы сказать об одном —
Как печально моё умиранье,
Как я чувствую это живьём,
Девять месяцев первой могилы
И четырнадцать лет забытья,
Это все я исправить не в силах,
Это просто исправить нельзя,
Только помнить любимых и милых,
Как все это и делаю я.
Если времени выпало много,
Значит много на свете утрат
Ожидает меня по дорогам,
Вдоль которых растет виноград,
Разве только присутствию Бога
Я еще, как мне кажется, рад.
Если все так похоже на птицу,
Разве можно об этом не петь?
Я еще не желаю родиться,
Я еще не хочу умереть…
«Пошлите мне девочку…»
Пошлите мне девочку с нежной душой,
Жасмина и лилий ночные тревоги,
А я и сегодня стою у дороги
И всё повторяю — ах, Боже ты мой,
Так вот как сбывается твой человек,
Все шорохи копит, движения знает,
Любимое дело лелеет как снег,
Как белое платье своё надевает.
А кто уезжает от нас далеко,
Увидит святые поля Иордана,
Увидит звезду из ночного тумана,
А мы остаёмся, и нам нелегко
Сказать, что и мы ожидаем спасенья,
И я, весь в слезах, повторяю — вот-вот,
И та, что привиделась чудною тенью,
Уже появилась у наших ворот.
Лариса Керчева. Ностальгия.
Айдар Хусаинов. Оэ!..
