Определенный опыт психологическое общения с этим типом людей подсказывал Сергею, что темпераментного итальянца, утратившего способность контролировать свои эмоции, что называется, понесло. И потому все его возможные решения уже не поддавались анализу — этот псих мог выкинуть любой фортель…
— Я получу столько денег, сколько захочу!.. — тонкий, визгливый тембр незнакомца, казалось, заполнил всю комнату. Сергей вдруг с брезгливостью ощутил на веке капельку слюны разбушевавшегося лидера «Красных бригад». — И не за какое-то конкретное дело, а исключительно ради того, чтобы не попасть в прицел моих людей. Это будут деньги, выложенные на бочку за чье-то высокопоставленное СПОКОЙСТВИЕ. Что, кстати, и есть признание истинной силы. И твои же боссы, урод, будут относится ко мне с куда большим уважением, если я, вместо сопливого согласия на темную сделку с сомнительным финалом, отправлю им через ваш же почтовый ящик твою тупую голову с воткнутым в пустую глазницу национальным флагом Итальянской республики. Думаешь, твои крутые начальники в Москве не вернуться ко мне еще раз?..
— Боюсь, что вы не…
— Вернутся как миленькие, никуда они не денутся! — властно оборвал его итальянец. — Но это уже будет следующий этап переговоров…
— Не пойму, что вы в таком случае выигрываете? — Сергей приподнялся на локтях, силясь разглядеть в темноте лицо незнакомца. — Убивать парламентера для того, чтобы потом вновь вернуться к переговорам? Это же бред!..
— Ты так думаешь? — итальянец презрительно усмехнулся. — Это вовсе не бред, а тактика выжимания! Проанализируй наши переговоры со стороны! Как ты разговариваешь со мной, ничтожество? Как крупный, авторитетный вор, снизошедший до мелкого домушника, не имеющего за душой ни денег, ни силы, ни влияния, верно? С каким упоением ты тут втолковывал: «Моя организация…», «Мои шефы…» Но задницей-то рискуешь ты, а не они, верно? Ты что, парень, настолько ограничен, что ощущаешь себя частью великого целого, этаким кирпичом в монолитной стене? А знаешь, кто ты на самом деле?.. — Итальянец сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Ты просто тело! Говорящий и мелко потеющий от животного страха пакет мяса и костей, который мне ничего не стоит перемолоть в фарш. Неужели ты и вправду думаешь, что твои боссы там, в Москве, получив в пластиковом пакете голову своего посланца, страшно возмутятся, объявят мне вендетту и навсегда откажутся от идеи сотрудничества? Да ни в коем случае, дурачок! Просто они поймут, что на следующем этапе переговоров следует сменить тональность, сместить акценты, поубавить спеси… И тот, кто придет ко мне после тебя, будет уже вести диалог ПАРТНЕРОВ. Улавливаешь нюанс, мальчик?..
— Нет! — глухо откликнулся Сергей, не переставая вести лихорадочный поиск ЗАЩИТЫ и выгадывая время. — Не улавливаю!..
— Нас очень опасно использовать, нас НЕЛЬЗЯ использовать! — Итальянец отчеканил эту фразу по слогам, как приговор собственного суда, не подлежащий обжалованию. — И если я в течение нескольких часов могу поставить раком всю Италию вместе с ее контрразведкой, спецназом и карабинерами, если этот краснобрюхий пролетарий Берлингуэр, который даже вашего дегенерата Брежнева периодически посылал в жопу, до последнего дня жизни являлся, чтобы поцеловать мне руку и засвидетельствовать свою безграничную лояльность, то что для меня значат твои надутые генералы-начальники и вся твоя варварская страна с ее пьяницами, пустыми магазинами и концлагерями?!.. Здесь пока еще Запад, кретин, а не ваш сраный восток! И я, хвала деве Марии, не поляк, и не болгарин, чтобы мною можно было управлять, как мотоциклом с коляской!..
Сергей КОЖЕЙ чувствовал, что и этот раунд переговоров в кромешной темноте он проигрывает безнадежно. До него уже дошло, что аргументы и угрозы итальянца — вовсе не блеф, не дешевая бравада фанфарона, мнящего себя всесильной личностью, и даже не попытка выторговать нечто большее и существенное в ходе опасных переговоров. Личный посланник шефа Первого главного управления КГБ СССР вдруг с ужасающей отчетливостью понял, что итальянец в самом деле верит в продекларированную только что «тактику выживания». Из чего однозначно вытекало, что через какое-то мгновение его голова будет использована как предметное доказательство авторитетности и неуступчивости босса «Красных бригад». Очевидность этого вывода предстала перед Сергеем настолько бесспорной, что он с абсолютно неуместным в столь критической ситуации чувством стыда, ощутил мелкую вибрацию в прямой кишке. Впервые в жизни Неделин понял, ЧТО испытывают люди, переставая контролировать себя и обделываясь перед угрозой неотвратимой смерти. Но он не хотел сдаваться, не хотел умирать. Тело Неделина парализовал страх, но мозг, существовавший автономно от тела, продолжал неустанный поиск выхода из тупика, упрямо не желая примиряться с очевидным. У Сергея оставался последний, резервный вариант — некое ЗНАНИЕ, строго конфиденциальная информация, относившаяся к категории совершенно секретной и не подлежащей огласке ни при каких обстоятельствах. Подобные вещи узнают только для того, чтобы впоследствии никогда в этом не признаваться. Однако в тот момент, оказавшись перед выбором между верностью присяге и спасением собственной головы, Сергей, не раздумывая, выбрал второе и, набрав для уверенности побольше воздуха в легкие, спокойно (во всяком случае, он хотел, чтобы со стороны это выглядело именно так) произнес: