Месяца два от Владимира Дроздова не было никаких вестей. И вдруг звонит мне по городскому телефону: в Свердловске оказался проездом в… «Красную звезду»!
— Интересно будет поговорить с вашими героями и поглядеть на все своими глазами…
После этого прошло еще около двух месяцев, и вдруг такое вот письмо:
«Здравствуйте, Владимир Федорович!
Дела у нас в совхозе идут, в основном, неплохо, но самое интересное — это то, что теперь на работу мы все, специалисты во главе с директором, ходим к восьми утра, а в пять вечера — домой.
Конечно, было много споров, сомнений и возражений. И даже сейчас, когда мы уже работаем по-новому, нельзя наверняка сказать, чем все это кончится. Но стараемся, как это ни трудно, укладываться в восьмичасовой рабочий день. Одно несомненно: работать стало интересней.
Гончаренко Виктор Николаевич сейчас управляющий, дела у него в отделении идут хорошо.
Урожайность зерновых в среднем по совхозу составила 17,3 центнера с гектара, хлеба государству сдали аж три плана с гаком (331 процент!), так что себестоимость центнера зерна составила 3 р. 60 к. при плане 5 р. 50 к. План вспашки зяби выполнили. Семена закончили чистить в январе, и потому выговор с меня сняли.
Зима у нас нынче интересная: вот уже 10 января, а снега нет, земля вся черная. А морозы в декабре доходили до 37 градусов, в пашне трещины в 20 см шириной и полутораметровой глубины.
В марте мне сдавать кандидатский экзамен. Сижу, читаю по-немецки. Много играю на баяне.
Вам привет от Маши и Шурки.
10.01.67 г.».
А весной — еще письмо:
«…Вот так и живем мы в совхозе, как Вы нам советовали, но есть и новости. Дело в том, что с 1 февраля и по 1 апреля я был за директора. Прежде всего мы перенесли наряд на утро, на 8 часов 45 минут. Четверти часа вполне достаточно, чтобы обговорить с главными специалистами все дела на предстоящий день. В 5 вечера как правило уходим домой. Конечно, делать объективные выводы еще рано, но факты все же довольно обнадеживающие: квартальный план по молоку мы выполнили к 10 марта, а по мясу — к 25 февраля, такого еще не бывало. У нас ежегодно было плохо с ремонтом тракторов, а в этом году все трактора отремонтировали в марте.
Оказывается, за восемь часов можно сделать больше, чем за 16. Что будет дальше — не знаю: завтра приезжает директор. Видимо, он нашу систему сломает. Ну, я Вам напишу об этом.
Снега нынче мы так почти и не видели: в марте все поля черные, выехали бороновать на месяц раньше обычных сроков. Почва сухая. Решили так: заборонуем один раз и будем ждать осадков. Если дождей не будет, с севом повременим.
Да, вот еще: ваш очерк передавала Москва, у нас многие слушали.
3.04. 67 г.».
И еще были письма:
14.05.67 г.
«Сегодня посеяли немного ячменя в низких местах по безотвальной мальцевской вспашке. Вся остальная земля суха, как порох. Планы таковы: пройдут дожди — будем сеять. А нет, так посеем в июне просо на корм скоту.
Однако даже в такое тяжелое время мы, как ни странно, на работу ходим к восьми утра. Наш директор болеет вот уже 4 месяца. Что-то с сердцем, врачи говорят: от перегрузки. Если б мы все это начали хотя бы на год раньше — ГарифЗарифович, может, и не заболел бы».
18.07.67 г.
«На полях, что нынче засеяли в апреле, будет по 2–4 центнера, не больше. Некоторые совхозы полностью пошли на ранний сев, так у них все вообще сгорело. Шесть хозяйств у нас сейчас покупают прошлогоднюю солому.
Мы сеяли с 12 по 20 июня. Таких сроков старики не помнят. Много было разговоров, что поздно, что все равно все засохнет. Но после дождя, прошедшего 12 июня, мы все же рискнули. Всходы были отличные, и сейчас состояние хлебов нормальное. Особенно хороши «Божьи поля». И гречиха лучше прошлогодней. Думаем, что не зря рискнули.
Наш директор уходит с работы по болезни сердца».
17.9.67 г.
«Получил журнал с Вашим очерком. Уже многие его прочитали. Правда, не всем он пришелся по нутру, высокопоставленное начальство обиделось на эпизод с семенами. Я думал все перенести молча, но потом не выдержал и на бюро райкома высказал все, что думал.