— Так созвонитесь! У нас комбайн стоит!
— Только после обеда, — был ответ.
По моей подсказке Миша попросил подозвать к рации кого-нибудь из руководителей районной «Сельхозтехники».
— Никого нет, — сердито ответила диспетчер. — Воскресенье же! Не понимаешь, что ли?
И в половине третьего «беспонятный» Миша снова подсел к рации:
— «Клумба!..» Я «Восемьдесят девятый!» Ну, что там Свердловск?
— Молчит у них телефон! — И после паузы: — Говорят, в «Пути к коммунизму» такая деталь имеется, езжайте туда!
Остановилась «Нива» под номером третьим, Зульфата Султаншина. Полетел вариатор жатки. С местной «Сельхозтехникой» комбайнер и связываться не стал, отправился на поиски в окрестные хозяйства.
И еще ЧП: переломился стальной вал подборщика у «Тринадцатого».
А утром смотрю: незнакомый мне комбайнер на СКД-6 молотит в сторонке. Идет и идет, не останавливаясь. Гайнов, сказали мне. Наконец-то заполучил дефицитный вал, который переломился десять дней назад. Десять дней не работал комбайн.
Вот он каков, Гайнов, о котором столько было разговоров: крупная, красивой лепки голова; черные, с проседью, короткие, густые и жесткие волосы, смуглое хмурое лицо, крепкая, коренастая, широкоплечая фигура. К тугим рычагам словно едва притрагивается — совсем не чувствуется усилий мышц. И взгляд, и тело устремлены вперед — так и кажется, что комбайном движет не мотор, а железная воля этого человека. Скорее наверстать, наверстать упущенное время! Он наверстает, догонит почти всех, но тот хлеб, который он мог убрать, если бы не был обречен на долгое вынужденное бездействие, этот хлеб так и останется неубранным, прорастет во время ненастья, превратится в дернину. Сколько это? Мы с главным агрономом прикинули: где-то тонн семьсот-восемьсот. А может, и больше тысячи. Но весь ужас в том, что нужная запчасть, стальной вал, преспокойно лежал себе все эти десять дней совсем недалеко, в поселке Зайково, в своей же области: там, в «резиденции» представителя завода-изготовителя комбайнов СКД-6, находились все имевшиеся в наличии валы. Но только на десятый день поисков Гайнов получил этот вал на руки. И меньше одного дня понадобилось, чтобы поставить вал на место.
Слава Викулов рассказал мне, как в четырнадцать лет погиб его старший брат. Уснул в холодную пору во время ночного дежурства, пригревшись на теплом зерне в нории сушилки. Подъехал самосвал и ссыпал в норию несколько тонн зерна… А недавно и отца не стало.
— Теперь я единственный мужчина в семье.
Слава мечтал после десятилетки поступить в вуз, но теперь с этим придется повременить: все-таки пять лет, как мать одна будет…
— Схожу в армию, а дальше поглядим.
— А до армии, сразу после школы, чем думаешь заняться?
— Скорее всего, на комбайн опять.
— Уже комбайнером?
— Если разрешат. А то скажут: мал еще. Мне ведь только будущей осенью восемнадцать исполнится.
Мал… Рядом со мной за рулем комбайна сидел вполне взрослый человек. Во всяком случае, вполне совершеннолетний.
И тут, словно проверяя мою убежденность в том, что он уже вполне взрослый, Слава с простодушным видом сообщил:
— В полседьмого поеду играть в футбол.
А молотить ему в этот день предстояло долго: Стафеев помогал Султаншину менять вариатор и, похоже, провозятся весь день.
— Тренировка? — спросил я у Славы.
— Нет, — мотнул он головой. — Играть будем. Команда из «Объединения» приедет. Прошлый-то раз мы проиграли, так что сегодня будем брать реванш.
— Не тяжело будет играть после работы?
Он взглянул на меня с удивлением:
— А я не устаю!
Захотелось посмотреть, как Слава будет играть. У меня были в Горбуново еще какие-то дела, и я уехал туда немного раньше.
…В семь часов обе команды вышли на футбольное поле, но Славы среди игроков я не увидел. Вот уже и мяч подан, а Славы нет…
Я сел на попутную машину и вернулся к комбайнам. Стафеев все еще помогал Султаншину. На вопрос, где Слава, Стафеев мотнул головой в сторону убегавших к лесу копен. Копны стояли плотными ровными рядами, и комбайны в дальнем конце поля за ними не были видны. Но Стафеев что-то увидел.
— Фара горит! — во всю глотку заорал он водителю «ЗИЛа». — Езжай, чего стоишь!
Теперь и я увидел белую точку, мерцавшую за верхушками копен. И уже на ходу заскочил в кабину рванувшей с места машины.
Слава и сигналил.
— Что, раздумал в футбол играть? — спросил я.
— Да вон, все еще ковыряются, я и заикаться не стал о футболе, — Слава поглядел в сторону видневшегося вдалеке комбайна Султаншина.