Николя вскочил, весь покрасневший от волнения, поднял Настеньку на руки и закружил. Потом через минуты три он опустил ее на землю, продолжая держать в объятиях, и поцеловал в губы. Настенька вздрогнула от наслаждения.
– Но почему именно я? – тихо спросила она.
– Как почему? Ma foi, ma chere… Потому, что именно вы, Настенька, мне нравитесь! – признался Николя. – Потому, что вы – моя любовь!
– Да?
– Но вы не ответили на мое предложение! – воскликнул Николя.
– Я… я… я подумаю… – ответила Настенька, хотя горела от нетерпения сказать, что она, конечно, рада такому супругу, как Николя.
– Что, ma chere? Я не понимаю… Oui, oui, je suis incapable… Я не в состоянии понять сейчас вас!
– Николя…
– Вы мне отказываете?! – воскликнул Николя, отходя от Настеньки на шаг назад.
Настенька не выдержала и со слезами ответила:
– Я… я тоже люблю вас, Николя!
– Да?
– Да! И я буду вашей женой, Николя!
– Но почему же вы плачете?
– Это слезы радости. Николя, je vous aime.
Солнечные лучи, проскользнув сквозь березы и липы, озарили лица влюбленных.
Вдали пел соловей. Повеяло свежим ветерком. Волосы Николя чуть поднялись. Молодые люди стояли, прижавшись друг к другу. Так они простояли минут пять, а их кони послушно находились возле них.
Наконец, Настенька опомнилась:
– Ой, Николя, нам надо идти.
– Зачем? Вам здесь плохо?
– Нет… Всё здесь прекрасно, я люблю лес, природу, но нас могут искать.
– Искать? Когда я рядом?
– Нам надо домой, – настаивала на своем Настенька.
– Исполняю вашу просьбу, mon ami, ma chere, – кивнул головой Николя, после чего они сели на коней и поскакали к дому графа Воронцова.
Николя и Настеньку обвенчали через два месяца. Они стали жить в доме графа, хотя генерал Прохоров настаивал, чтобы молодые супруги жили в его доме. Настенька была счастлива, каждый день ожидала прихода мужа с большим нетерпением. Они иногда ходили на балы, принимали у себя гостей из света. Но Николя все больше сторонился частых балов, приемов, предпочитая заниматься чтением книг, разговорами с молодой женой, конными прогулками вместе с ней.
…-Да, ваше благородие, правильно вы сие говорите-с, – произнес фельдфебель Тимофей, высокого роста, грузный человек лет шестидесяти, весь седой, с вытянутым лицом. Он сидел на сене напротив капитана Николя Воронцова. – Но нам остались лишь одни воспоминания о высшем обществе!
Николя возразил:
– Однако, Тимофей! Право, я не уверен, что нам остались одни воспоминания. Мы еще живы и в силах…
– Помилуйте, граф! – оборвал Николя Тимофей. – Какие у нас силы?.. Ой, скоро вот нас расстреляют красные и конец нам…
Наступила долгая гнетущая пауза.
Николя поморщился, не желая хоть на миг думать о красноармейцах, захвативших его и фельдфебеля Тимофея в плен. Отряд капитана Николя Воронцова окружили превосходящие его силы красноармейцев. Бой длился долгий, силы белых таяли, патроны были на исходе, что сильно беспокоило Николя. В конце концов после несколько дней нескончаемого боя Николя захватили в плен вместе с его фельдфебелем. Только они и остались в живых. Теперь Николя и Тимофей сидели запертыми в сарае, ожидая расстрела. Подмоги ждать Николя было неоткуда – белогвардейцы находились вдалеке и вряд ли знали, что отряд Воронцова уничтожен. Оставалась слабая надежда на побег, но Николя очень ослаб после боя, к тому же сильно болела голова. Когда Николя и Тимофея окружили красноармейцы, кто-то сзади сильно ударил прикладом по голове Николя.
Молчание прервал Николя:
– Как вы думаете, Тимофей, когда нас расстреляют?
Тимофей поскучнел:
– Ох, ваше благородие… Я… я даже не хочу о том думать.
– А надо бы! Хотя… хотя что еще нас ждет? – задумчиво произнес Николя. – Жизнь на чужбине без родины, побег из России? Или жизнь вместе с дураками и ворами?
– Ой, ваше благородие, жить с дураками и ворами, думаю, страшнее смерти, – признался Тимофей, вздыхая.
– Да еще нехристями, – добавил Николя. – Нет сейчас прежней России!
Тимофей поспешно перекрестился.
Николя помрачнел, вздохнул и продолжил:
– Я воевал, делал, что мог… Как и многие со мной!.. Теперь Россия в руках неграмотных батраков, воров, лапотников!
Дверь в сарай резко распахнулась, вошли двое красноармейцев.
– А ну встать, Воронцов! – скомандовал один из красноармейцев.
Николя медленно поднялся.
– На выход!
Глава 9
Допрос
В хате сидел за деревянным столом небритый человек в черной кожаной гимнастерке и кожаной фуражке. Грубое, морщинистое отечное лицо, красный мясистый нос, взъерошенные светлые волосы, злые прищуренные серые глаза произвели очень неприятное впечатление на Николя, когда он вошел в хату и увидел этого человека в кожанке.