. Маша! Ну что ты, ей-богу!
Оставь меня в покое!
«Земную жизнь пройдя до половины, заблудился в сумрачном лесу».
, забыла? всегда говорил, что ты похожа на мою мать.
. Ну, видимо, поэтому мы и разошлись. с ужасом замечаю, как Игнат становится все больше похожим на тебя.
А. Да? А почему же с ужасом?
, Алексей Александрович, тобой никогда не могли по-человечески разговаривать.
. Даже когда я просто вспоминаю! И детство, и мать, то у матери почему-то всегда твое лицо…
…Кстати, я знаю почему. Жалко вас обеих одинаково. И тебя, и ее.
Нлья (. Почему жалко?
. Игнат, не валяй дурака. Поставь стакан на место. Ты что-то хотела сказать?..
кем не сможешь жить нормально.
. Вполне возможно.
. Не обижайся. Ты просто почему-то убежден, что сам факт твоего существования рядом должен всех осчастливить. Ты только требуешь…
. Ну это, наверное, потому, что меня женщины воспитывали. Кстати, если не хочешь, чтобы Игнат стал таким же, как я, выходи скорей замуж.
. За кого?
. Ну, это уж я не знаю, за кого. Или отдай Игната мне.
почему с матерью не помирился до сих пор? Ведь ты же виноват.
А. Я? Виноват? В чем? В том, что она внушила себе, что лучше меня знает, как мне жить? Или что, в конце концов, может сделать меня счастливым?-
. Ну, во всяком случае, что касается матери и меня, то я острей все это чувствую, чем ты со стороны.
, что? Что ты чувствуешь острей?!
Автор. А то, что мы удаляемся друг от друга и что я ничего не смогу с этим сделать. Слушай, Наталья, я сейчас должен буду уйти.
Н. Хорошо, ладно. Я вот о чем тебя попросить хотела. У нас сейчас в квартире ремонт. Игнат очень хочет с тобой пожить неделю. Как ты на это смотришь?
. Ну, конечно, с удовольствием. Буду очень рад.
Мы идем по скользким и твердым тропинкам. Ноги мои в постоянных цыпках и невыносимо чешутся. Тропинки бегут рядом среди высокой крапивы, запутанной в паутину с прилипшими к ней листьями облетающей черемухи. По соседней тропке, сложив руки на животе и прижав локти, идет моя мать. Время от времени она беспокойно поглядывает в мою сторо» ну. Над нами тучей носятся комары.
Мы выходим на вытоптанный скотиной выгон. Сгорбленная старуха в намокшем ватнике ковыляет к деревне, погоняя взбрыкивающего телка.
Мать спрашивает у нее дорогу. Старуха суетливо проводит ладонью под платком и с интересом оглядывает нас с головы до ног. Ее маленькое лицо с живыми глазками забурело от солнца, и только глубокие морщины остались белыми.
— Или захворала? Сами-то откель?
— Да нет, мы знакомые просто, — поправляя промокший воротник кофты, отвечает мать. — В гости. По делам то есть… — Она улыбается и, отвернувшись, смотрит в сторону деревни.
— Дык ведь и дошли уж, вон, под березами-то, пятистенка, крайняя, по-над берегом… Только поспешите, а то, я слыхать, доктор — он вроде в город собрался.
— По-над берегом так и идти? — стараясь говорить по — деревенски, оживляется мать.
— Во-во, так и дойдете, — теряя к нам интерес, бормочет старуха. — Какой щас городи.
Мы направляемся в сторону рощи, маячащей впереди над поворотом реки.
— Ма, а что такое пятистенка? — спрашиваю я.
— Просто большая изба с пятью стенами, — отвечает мать и, неожиданно поскользнувшись, оступается. — Черт побери, — злится она.
— Как это с пятью? — спрашиваю я.
Мать поднимает с земли прут и чертит на тропинке прямоугольник.
— Что ты на меня смотришь? Смотри сюда. Здесь четыре стороны в этом прямоугольнике. Это обычная изба, а если посередине есть еще одна стена, то это уже пятистенка, — мать пересекает прямоугольник прутом.
Я ухмыляюсь.
— Чему ты радуешься? — говорит она и зябко запахивается кофтой. — Ох, Алексей, Алексей… — вздыхает она. — Ну, теперь ты понял? Понял, что такое пятистенка?