- Да вы издеваетесь.
Я оказываюсь в детской комнате с голубыми обоями, на которых нарисованы облака. У окна стоит кровать явно меньше, чем мой рост, пушистый ковер ярко-зеленого цвета покрывает практически весь пол, а завершают весь декор два кресла-мешка и низкий пластмассовый столик.
- Знала, что тебе понравится. – Ми выглядывает из-за угла, и я хватаю подушку с кровати, чтобы кинуть ей в нее, но она быстро уворачивается.
- Ты серьезно? Я что, в детском клубе? Уверена, тут и раскраски где-то валяются.
- Спасибо, что осталась в этой комнате. – Ми начинает строить глазки, и я понимаю, что не могу ей отказать. – Мест не хватает, завтра останется слишком много народа. Эта комната была запасным вариантом, я не думала, что ей придется воспользоваться. Пойми, я не могу поселить сюда никого из родственников. – Да, дяде Шону или бабушке Наоми было бы здесь не очень комфортно. – Тем более, почти все приезжают по двое, а ты сама сказала, что Найл уедет со свадьбы вечером.
Меня списали со счетов и лишили нормальной комнаты из-за отсутствия парня. Я только что нашла очередной минус одинокой жизни.
- Ничего страшного, я как раз хотела побыть одна и попрактиковать йогу. Одиночество мне обеспечено, потому что эту комнату никто никогда не найдет!
- О, не парься на этот счет, Томлинсон спит напротив тебя. – Беспечно говорит Наоми, направляясь в сторону двери.
Конечно, комната Томлинсона рядом с моей, иначе и быть не может.
- О, да, - протягиваю я с самой фальшивой улыбкой из всех зарегистрированных фальшивых улыбок на Земле, - я попала в рай.
- Ладно, пойду помогу накрыть на стол.
Очередной семейный ужин – это по моей части.
Наоми уходит, и я раскладываю свои вещи, аккуратно вешая платье подружки невесты, в котором уже завтра буду стоять у алтаря. Даже не верится, что самый главный день в жизни Лиама и Наоми наступит через каких-то шесть часов.
Заправляя кровать, я понимаю, что Кира была права насчет постельного белья: оно совсем не свежее, да еще и с каким-то странным запахом, похожим на что-то среднее между моющим средством и рыбой. Кое-как застелив постель, я сажусь на край, осознавая, что у меня есть парочка неоконченных дел, которые необходимо решить.
Во-первых, мне надо срочно поговорить с мамой и придти с ней хоть к какому-то компромиссу. Мы слишком долго не общаемся, и это плохо в преддверии такого важного дня. Во-вторых, мне нужно выяснить, что произошло вчера на заднем дворе клуба, когда я и Томлинсон стояли катастрофически близко друг к другу. Вчера нам так и не удалось поговорить: я запоминала каждое свое движение для свадебной церемонии, а Луи куда-то утащил Лиам. Сегодня семья Томлинсонов тоже здесь, поэтому нам с Луи разговора не избежать.
В комнате и правда лежат рисунки для детей, и я начинаю раскрашивать Винни-Пуха, чтобы как-то убить время: не хочется выходить из комнаты раньше ужина. Нужно продумать все, что я скажу маме, чтобы это звучало достаточно серьезно для нее, и она наконец поняла, что я взрослый человек.
- А у тебя миленько. – Констатирует голос сзади, и от неожиданности моя рука дергается, оставляя на животе Винни-Пуха синий след от карандаша. – У меня в комнате на шкафу висит плакат Пэрис Хилтон. – Томлинсон стоит в дверном проёме, оперевшись плечом о косяк.
- Видимо, всех расселяли по интересам.
Луи усмехается и проходит в комнату, чуть ближе подходя ко мне. Я встаю с маленького стульчика, куда еле-еле вместила свою пятую точку, и понимаю, что это, вероятно, тот момент, где мы с Томлинсоном проясним наши отношения.
- Луи, я хотела…
- Насчет вчерашнего, - опережает он меня, и я разрешаю ему продолжить кивком головы, - думаю, нам надо с тобой кое-что обсудить. – Наступает пауза, и я нервно дергаю головой и бегаю глазами по комнате, лишь бы не смотреть на Томлинсона. – Если ты будешь так быстро вертеть головой, рано или поздно кого-то из нас укачает. – Усмехается он. – Когда ты перестанешь бояться смотреть людям в глаза?
Его слова подействовали, словно небольшой разряд тока, и я резко поворачиваю голову, смотря прямо Луи в глаза. Он как всегда потрясающе выглядит, его челка аккуратно уложена, и я понимаю, что мне чертовски хочется запустить свои пальцы в его волосы.
- Да, я тоже хотела об этом поговорить. - Выдавливаю я.
Луи делает ещё один шаг ко мне, аккуратно поднимая мой подбородок пальцами, не давая мне и шанса убрать взгляд.
- Я просто хочу, чтобы ты понимала, что то, что между нами почти произошло, было абсолютно осознанным, и я бы хотел…
- Вы что, оглохли? – На пороге появляется Лиам. Внутри меня все падает, и я чувствую, как Луи убирает руку от моего лица и отходит чуть дальше. Я не хочу, чтобы он отходил, не хочу, чтобы он останавливался. Господи, когда-нибудь на этом свете нам с Томлинсоном удастся поговорить без вмешательства посторонних? На нас будто установили прослушивающие жучки, и каждый раз, когда мы начинаем разговаривать, кто-то считает своим долгом нас перебить. – Сколько можно вас ждать? Ужин готов. Луи, твои родители уже приехали. – Мы по-прежнему стоим с Томлинсоном посередине детской спальни, прожигая взглядом друг друга, как Лиам снова начинает недовольно вздыхать: - Давайте, голубки, разберетесь со своей Санта-Барбарой через пару часов.
Луи запрокидывает голову назад, бормоча ругательства, когда я уже оказываюсь около двери, направляясь к лестнице. Иду на кухню, где все уже собрались. Комната наполнена смехом и уютной атмосферой, и я понимаю, что сегодня все будет отлично. Никто не захочет ругаться и портить себе настроение за день до такого важного события. Пытаюсь привести дыхание в норму и сделать вид, будто ничего не произошло, чтобы никто не догадался, что я и Томлинсон чуть не поцеловались. Снова.
На кухне приятно пахнет картофельным пюре, которое после долгих уговоров Наоми сделала сама, но по моему рецепту; папа, Ричард и мистер Томлинсон обсуждают очередную игру по бейсболу, жарко споря; Наоми с Гленн и Кирой расставляют посуду на стол, а мамы смеются, держа по бокалу красного вина в руках. Замираю на пороге и стараюсь запомнить эту картину как можно лучше, визуально фотографируя каждую деталь. Я будто оказываюсь за кадром самого приятного и уютного ситкома в мире, который хочется пересматривать каждое Рождество.
Мама встает из-за стола и подходит к раковине, и я знаю, что это мой шанс. Медленно подхожу к ней, пытаясь выровнять дыхание. Ощущение, будто я в школе, и сейчас мне надо сказать родителям про свою самую первую двойку.
- Привет. – Аккуратно говорю я, вставая рядом с мамой.
- О, Джен, ты уже спустилась? – Спрашивает она. Ее тон не совсем заинтересован, оно и понятно, почему.
- Да. – Отвечаю я, и наступает пауза. – Мам, - продолжаю я, разворачиваясь к ней лицом, пока она режет овощи, - прости меня за то, что я наговорила тебе.
Мама медленно поворачивает ко мне свое удивленное лицо, ведь я никогда не извиняюсь первой, откладывая нож в сторону (хороший знак), и я чувствую, что должна продолжить.
- Мне было ужасно обидно, что ты не поддержала меня после увольнения. – Ее взгляд смягчается, и мне становится намного легче говорить. – Я знаю, что у меня много не получается, что я несобранная и бываю безответсвенной, и, возможно, не о такой дочери ты мечтала, но я правда стараюсь изо всех сил, чтобы ты гордилась мной. У нас во многом не сходятся взгляды, в том числе и на мою жизнь, но ведь она на то и моя. Меня увольняют, у меня нет серьезных отношений, я совершаю ошибки, и мне хочется, чтобы ты была рядом и поддерживала меня, а не упрекала в том, что я безнадежна. – Чувствую, как на глазах выступают слезы и прекращаю говорить, часто моргая, чтобы избавиться от них.
- Дорогая, - тихо говорит мама, вытирая слезу, скатывающуюся по ее щеке, - о лучшей дочери я мечтать не могла. Пойми, что я хочу, чтобы ты была счастлива, я желаю тебе всего самого лучшего. И я понимаю, как будет лучше для тебя, ведь я уже прошла тот путь, который проходишь сейчас ты, но ты отказываешься меня слушать. Наверное, ты права: это твоя жизнь, ты вправе делать все, что посчитаешь нужным, но я просто не хочу смотреть на то, как ты спотыкаешься и разочаровываешься, ведь если это произойдет, я буду винить себя в том, что не смогла тебя уберечь.