Луи садится напротив меня, и я смотрю прямо на него, даже не желая моргать. Томлинсон ловит мой взгляд, и мне кажется, будто все вокруг нас остановилось: музыки и звона бокалов больше не слышно, люди не танцуют, время не идёт. Я просто смотрю в ярко-голубые глаза Луи, будто в отражение замерзшего озера, и понимаю, что я бы смотрела на него, даже если вокруг летели бы пули, играл огонь и рушился весь мир. Секунда в глазах Томлинсона спасла бы меня от всего.
Все проходит спокойно, что даже немного расстраивает меня. Никаких драм и драк, никакого экшена и бьющейся посуды как бывает на свадьбах в кино. Буквально за несколько дней до свадьбы Лиама и Ми я посмотрела какую-то комедию и уже была настроена на то, чтобы оттирать с пола засохшую кровь после драк и, допустим, вытаскивать лошадей в фате из дома, но ничего подобного не происходит. Наверное, это даже к лучшему.
Весь вечер я провожу с Найлом, хотя мне ужасно хочется подойти к Луи и поговорить с ним о чем-то неважном, услышать его дурацкую шутку или очередное сравнение моего платья с чем-нибудь идиотским. Но чувство вины и стыда не позволяет мне так поступить с Найлом тем более, я и так наломала дров.
Я слушаю тост тёти Джоаны уже минут пятнадцать, и мои нервы начинают понемногу отказывать. Она умудряется в поздравлении для племянницы рассказать о своей молодости, о том, как лучше всего готовить бефстроганов и своих талантах в рукоделии. Томлинсона давно нет за столом, и я понимаю, что хочу его найти, но подавляю это чувство из-за не подозреваемой Найлом моей вины. Судорожно ищу хоть какой-то предлог, чтобы выйти и, как я себя убеждаю, проветриться от тоста Джоаны, а не направиться на поиски Томлинсона. О, отлично! На столе заканчиваются фрукты, и я убеждаю Найла, что ему срочно нужно попробовать виноград. Хватаюсь за серебряное блюдо, будто оно мой спасательный круг, и поспешно удаляюсь, чтобы хотя бы минуту побыть в тишине. Свадьбы утомляют, даже если женится твой старший брат никто не застрахован от обязательных нудных рассказов дальних родственников.
Захожу на кухню и накладываю в блюдо всего, что только могу найти, напоминая себе каждую долю секунду, что нужно положить виноград. Случайно нахожу арахисовое масло в одном из кухонных шкафчиков, устраиваюсь около гарнитура, пальцем зачерпывая масло, и пялюсь на сверкающий тостер. Все-таки тишина - это потрясающе, особенно после таких мощных речей в духе тёти Джоаны. Делаю глубокий вдох, наслаждаясь минутой спокойствия и тем фактом, что в данный момент мне не нужно избегать Луи и врать Найлу. Я задумываюсь на пару минут и вскоре понимаю, что меня нет досточно долго. Нехотя отрываюсь от арахисовой пасты, облизывая палец совсем не по-женски, и выхожу из кухни, не забыв прихватить блюдо, где виноград и яблоки насыпаны аж с горкой.
И, клянусь всем миром, лучше бы я слушала тост Джоаны ещё как минимум пятнадцать минут.
Завернув в коридор, я вздрагиваю от неожиданной встречи, мои руки дергаются, и все яблоки катятся с тарелки по коридору прямо к бордовым туфлям на шпильке и белоснежным кроссовкам.
И я знаю, чья эта обувь, поэтому мне не требуется поднимать голову, чтобы посмотреть.
Все происходит, будто в замедленной съемке: я провожу глазами от кроссовок наверх, в глубине души надеясь, что я ошибаюсь, но как только я вижу татуировки на предплечьях, внутри все обрывается. Словно я стою на мосту, который падает вниз.
Вижу, как Кира упирается руками в грудь Луи, чуть отстраняясь, а затем пальцами проводит по губам, вытирая размазанную помаду. Томлинсон, выругавшись, пытается что-то сказать, но я успеваю прервать его.
- Я… эм. Не видела вас. Вообще я ходила за яблоками, но теперь… да. - Тараторю я и, быстро развернувшись, бегу в сторону выхода, слыша бесконечные выкрики своего имени.
Что, Пейн, насмотрелась фильмов и захотела драмы? Получай.
Может, мне показалось? Может, я заснула за столом под тост тёти Джоаны, и мне просто снится дурацкий сон? Тогда почему боль в груди слишком ощутимая и реальная, а картинка целующихся Луи и Киры в голове слишком чёткая?
Чтобы добраться до шатра требуется меньше минуты, но за это время в мою голову врывается столько мыслей, будто я бегу двадцатикилометровый марафон, а не делаю пару шагов. Мыслей настолько много, что они меняются с каждой наносекундой, и ни за одну я не могу ухватиться, чтобы сложить полную картинку.
Луи целовал Киру. Кира целовала Луи. Они целовались.
Каждое мысленно произнесенное слово отдаётся оглушающим ударом по голове, и я иду, не слыша вокруг абсолютно ничего, будто я в фильме, в котором отключили звук. Спустя шесть лет столько слов и признаний, но для чего? Для того, чтобы в конце концов выйти победителем и унизить меня точно так, как и всегда. Ну конечно, точно так, как и всегда.
Чего я ожидала и на что надеялась, когда открылась Луи и решила поверить в слова, которые он говорил мне? Я как маленькая девочка думала, что такой парень, как Томлинсон, изменит образ своей жизни из-за моей детской непосредственности, но такие парни, как Томлинсон, просто самоутверждаются за счёт девушек вроде меня. Получается, я была чем-то вроде не помеченного пункта в его списке, и, конечно, он не мог оставить этого просто так.
Я вылетаю на улицу, и свежий воздух бьет по голове так, будто меня с двух сторон ударили музыкальными тарелками. Чувствую себя муравьем, по которому проехались самокатом, но убили не до конца. Или же девочкой старшеклассницей, которую обидел самый взрослый мальчик в школе, в которого она была безнадёжно влюблена много лет. Теперь я стараюсь думать о муравьях, чтобы отвлечься хоть на что-то и не привлекать к себе внимания, но в голове лишь картинка того, как муравей с головой Луи ползёт у меня под ногами, а я наступаю на него, вытирая подошву своих кроссовок об асфальт.
На место разочарования быстро приходит ярость, и я топаю ногами настолько сильно, будто могу разломить целую планету пополам. Часто дышу и успокаиваюсь, чтобы не развернуться и не надавать Луи по его самодовольной роже, а заодно протащить Киру по всему саду за её идеально уложенные волосы.
- Джен! - Теперь я отчётливо слышу запыхавшийся голос где-то позади, но твёрдо решаю не оборачиваться. - Дженнифер, подожди! Господи, Пейн, просто дай мне все объяснить.
На нас уже смотрят люди, и я сражаюсь с желанием закончить это представление, чтобы все не переросло в ещё больший переполох и, не дай бог, не дошло до Лиама и Наоми в день их свадьбы, и с игнорированием Томлинсона и ситуации в целом, включая проведённую вместе ночь.
- Пейн, выслушай меня! - Кричит Томлинсон и, хватая меня за руку, разворачивает к себе. Смотрю на своё запястье, которое крепко сжимает Луи, и он поспешно убирает свою руку.
- Давай просто забудем, ладно? - Устало говорю я. - Я имею в виду, забудем всё.
Как бы больно и обидно мне сейчас не было, это день Лиама и Наоми, и его ничто не должно испортить. Я снова ухожу, подойдя к шатру совсем близко. Луи все ещё выкрикивает мое имя, и лишь громкая музыка спасает нас от того, чтобы быть услышанными.