Ангел слушал внимательно и молча, делая записи, потом спросил:
– А брат?
– Ушел воевать. После нашей размолвки. В начале новой войны на границах. Всё.
Чернокрылый убрал за кожаный пояс перо, которым до этого писал на бумаге, Эрик отметил, что оно выглядело немного непривычно: серебряное, в виде трубки, с острым черным краем, без всяких чернил.
– Может... может, вы мне объясните?.. – робко спросил юноша, позабыв о своем шутливом недоверии. После того, как пришлось продиктовать странному существу не лучшие воспоминания о своей семье, стало мерзко.
Длинными тонкими пальцами Эрик теребил себя за рукав и пытался смотреть на стоящего перед ним представителя другого мира без страха, ибо это чересчур разумное создание, больше не смахивающее на плод воображения, с каждой секундой казалось все более реальным.
– Хм, – ангел, подняв бровь, изучал написанные своей рукой строки. – Мне пока хватит. Возможно, позже расскажете еще. Что вы хотите знать? – спросил он скорее по инерции, чем действительно заинтересованно.
Эрик почувствовал, что ему тяжело было произнести даже одно слово. Это страшное состояние длилось десяток мучительно долгих секунд, за время которых человек, представший перед ангелом, успел дважды разочароваться в себе и трижды едва не впасть в истерику. Юноша, закусив губу, скрестил руки на груди, его глаза сияли влажным блеском, но он молчал, проглатывая десятки вопросов, которые хаотично смешивались в его голове.
– Вы когда-нибудь кого-нибудь любили? – вдруг спросил ангел, переводя взгляд на лицо Эрика.
– Это как то относится к тому, что я умираю?
– Нет. Но люди, подобные вам очень часто, – он замялся, – не проявляют ни любви, ни благодарности даже к близким. Они, как это назвать..?
– Эгоисты? – удивился Эрик, обходя гостя кругом. – Думаете, что я такой, потому что художник?
– Не только поэтому. Так любили или нет?
В глазах у юноши потемнело, он снова провалился в воспоминания. Любил ли он? Как сложно отвечать на такой вопрос, когда тебе всего лишь чуть больше двадцати. Эгоистом он себя не считал, потому что действительно любил свою семью, свой дом, но все это отняли, сейчас он любит живопись и стихи, и красивую музыку. Но любил ли он по-другому? Испытывал ли большее чувство, чем любовь к родным? Вспоминается старое-старое чувство, когда солнце светит в лицо, и вдруг этот яркий теплый свет закрывает кто-то склонившийся над тобой. Ты берешь этого человека за руку, и вы бежите вместе в поле, к реке, смеясь... В детстве даже мелочь могла сделать бесконечно счастливым.
«Как ее звали? Я не помню... Тогда она была моим лучшим другом. Наверное, единственным. Я любил ее?»
– Это была всего лишь соседская девчонка, это не было настоящей любовью. – Ангел следил за выражением его глаз, впрочем не заглядывая в них открыто.
Эрик провел рукой по лицу.
– Наверное.
– Сядь, – ангел поигрывал исписанным свитком, бесцельно вертя его в руках. – Мне кажется, я все же должен тебе многое объяснить. Хотя, – он сделал выразительную паузу, – это не в наших правилах. Но у меня странное ощущение, что я могу тебе доверять, – закончил гость, совершенно спокойно улыбнувшись и не заметив изменений в своем тоне.
Эрик сел в кресло. Чернокрылый отошел от него на несколько шагов и заложил руки за спину. Свиток куда-то исчез сам собой.
– Так продолжается уже много тысяч лет. Вы еще совершенно молодая и неопытная раса, поэтому мы решили взять над людьми шефство и помогать им, – говорил он книжным тоном, медленно ходя по комнате. – То есть вам. Я – Ангел Смерти. Поэтому у меня черные крылья. Такие ангелы, как я, а так же и другие наши Отряды, принадлежат особой так называемой «элите». У нас есть разрешение посещать мир людей, следить за ними, изучать, забирать их души. – От последней фразы Эрик похолодел. – Однако, открытого вмешательства в дела людей, нам стоит избегать, чтобы не навлечь на себя гнев Совета и Верховного Суда, – произнес ангел смерти с непонятной тоской. – Знаешь, ты один из немногих в мире людей, кому я это объясняю. – Но я чувствую в тебе что-то странное... – гость прищурился, подумав, что проявляет недопустимое любопытство, и отвернулся, сосредоточившись на очередном вопросе.
– Но, – пожал плечами Эрик, – зачем вам все это?
– Зачем? – Глаза ангела на мгновение расширились. – Разве ты не понимаешь, что мы, пожалуй, самая древняя раса в существующем вокруг пространстве? Изучение всего нового – это основа нашей жизни. И помощь ближнему... Тем более вы, люди, во многом схожи с нами. – Он молчал почти минуту. – В мире людей совершается слишком много дурных поступков, которые переворачивают едва ли не всю их жизнь. Не просто жизнь. Вы переворачиваете с ног на голову любые доступные вам понятия. Морали для многих из вас не существует. Так было с самого вашего появления, и даже когда рождались лучшие из вас, готовые принять эти знания, вспомни, как часто таких людей принимали всерьез и не гнали? Нам надо следить за тем, чтобы совершалась справедливость...