— О да, дорогуша, и это будет только твоя онлайн-тусовка, визажист уже у тебя дома, рожу твою опухшего китайского пчеловода приведут в божеский вид, и гнездо на голове тоже, тебе, кстати, стричься пора, а то ты на обкорнанного нарика похож.
— Ну, спасибо, друг.
— Не за что, — ровно в ответ. Пусто, словно манекен, а не человек передо мной. Даже не по себе стало. Это кто еще обижаться должен. Как бы я, а не они, дети небесного цвета, блять. Тайком долбились себе, а я плохой оказался…
И чем дальше, тем больше я замечаю, что общение становится отстраненное. Причем дистанция, словно линия по черному асфальту белоснежной краской нарисована. Может, так и лучше? Или нет?
========== -4- ==========
POV Тихон
То, что новенький бесит большую часть моих ребят, я понял сразу, буквально в первый же день. Более того, он бесит меня. Он вызывает очень бурную реакцию, он просто выжимает из всех в свою сторону негатив или же наоборот. Он жаждет быть в центре внимания. Дерзит, причем абсолютно бесстрашно. Не назову его тупым, но и умом не блещет пацан, раз нарывается вот уже чуть больше недели. Но что я все о нем. И думаю, и говорю…. Эта погань мне даже приснилась сегодня, и нет, не в эротическом сне, просто мелькало его лицо в бесчисленных картинках, лишенных смысла. Хотя каков может быть смысл во снах? Абсолютно никакого. Вероятно, он бесит меня настолько, что мозг воспроизводит сие даже в блаженном состоянии организма.
Я лучше о приятном. Сегодня мне, наконец, подогнали машину из ремонта. Теперь моя пташка будет летать, не в прямом смысле, но зато посторонних звуков от нее, я надеюсь, больше в ближайшее время не услышу. Плюс ко всему мне посоветовали хороший салон и одного из самых лучших мастеров, к которому завтра после универа я иду делать долгожданное тату. Это моя маленькая слабость вот уже как шесть лет. Свое первое тату я сделал в шестнадцать, это была незамысловатая маска на правом плече. Бессмысленный рисунок, украшение моего тела. Некоторые вкладывают смысл в росписи тела, я же просто наношу то, что радует мой глаз. Разве во всем должен быть смысл?
И раз уж о смысле речь зашла, то я так же не вижу его во встрече с сестрой, которая прилетит ко мне на днях. Ее треп о том, что она соскучилась и просто хочет увидеть брата, довольно сомнителен. Скорее тут совсем другие причины. Одна из которых может означать то, что у нее тут дела, а жить попросту негде, да и кто откажется почивать в таких как у меня апартаментах? Только если дурак.
Я сибарит. Люблю роскошь и удовольствие. А лучше все вместе. Привык жить на широкую ногу, в достатке, не задумываясь о тратах. Это что касается личных финансов, а фирма — это другое, на фирме я перспективный управляющий, генеральный директор, который умело загребает денежки.
Что-то меня с самого утра на размышления потянуло, еще и на паре завотделения, что непредусмотрительно. Сижу я, кстати, как раз за новеньким и уже откровенно задыхаюсь от его парфюма и запаха хоть и дорогих, но сигарет. Не то чтобы я противник курения, сам иногда балуюсь, но, бля, он же как бочка табака сидит… А в придачу еще и противно постукивает пряжкой со штанины по железной ножке стула. Первые пятнадцать минут я терплю это ритмичное цоканье, последующие десять я тихо крошу свои зубы, раздражаясь все сильнее, но когда рубеж моего терпения перешагнул за отметку пятидесяти минут, я грубо пихаю его в плечо, совершенно не заботясь о том, что будет дальше. А собственно дальше последовала крылатая фраза:
— Ты че, охуел? — вот от него я подобного не ожидал, ведь всю последнюю неделю он словно соревновался в выдаче все более изощренных и заумных фразочек в довольно частых перепалках. А тут он просто тупо и грубо задает типичный быдло-вопрос. Разочаровал даже.
— Аналогичный вопрос у меня к тебе, придурок, — фыркаю в ответ на порядок тише, чем до этого рыкнул он. А тот отворачивается и продолжает свое «черное» дело. Пихаю снова, теперь между лопаток и куда сильнее.
— Мне повторить вопрос? — приподнимает бровь, а раздражения в глазах тонны. Подстегивает. Чаще всего, когда видишь, что человека ты бесишь, не важно, в данной ситуации или вообще, ты пытаешься это хоть как-то исправить, во всяком случае, я так привык быть мирным, любвеобильным и общительным Смайлом. Улыбка с моего лица сходит крайне редко, и это уже скорее механическая привычка, такая же, как жрать апельсины каждый божий день. Но вот в отношении этого Германа мне прям хочется довести его до бешенства, чтобы он перестал смотреть на всех со своего пьедестала, на кой он сам себя поставил. Чтобы перестал обливать всех тоннами похуизма, словно мы все пепел под ногами его, пыль, не более, а он король везде, всегда, всего и вся.
— Не бренчи, принцесса, иначе пряжки твои пообрываю.
В ответ мне прилетает весьма некультурный жест среднего пальца правой руки. Какой рокер без ободранно-черных ногтей? Никакой, так вот у него они такие, только вот не сгрызенные по самое мясо, а вполне себе продолговатые красивые ногтевые пластины. Пальцы все в перстнях разнотипных, и откуда ж он такой вылез-то?
Пальчик ломать я ему решаю не сейчас, а после пар. Причем весьма так отделать его желаю, пусть даже не сам. Но безнаказанно бросаться подобными жестами и словами не будет никто, иначе буду я не Тихон, если спущу все на тормозах. Слишком уж долго он нарывается. Обычно после денька-другого я ставил на место таких выскочек, а тут аж больше недели выдержал и не трогал. Достаточно.
Переждав вторую пару и остро реагируя на каждое слово или действие Геры, я мысленно представляю, как его пирсингованную губу разобьют и дадут смачного пинка по заднице, обтянутой узкими черными джинсами, обильно увешанными цепочками и пряжками.
Сегодня меня раздражает в нем все, начиная с вечно дебильного беспорядка на голове и заканчивая звенящими пряжками дорогих джинсов. Где-то в глубине души я боюсь себе признаться в том, что он такой непохожий на всех в нашей группе, да и вообще универе, что-то цепляет внутри меня. Заставляет искать в толпе, реагировать на малейшее, пристально всматриваться в каждую черту его лица. Знаете что? Мне безумно нравятся его глаза. Они как крепкая чайная заварка. Насыщенные, темные. Горькие… Знаю, что странная ассоциация, но именно это приходит на ум, когда я смотрю на него. Только вот безразличие и надменность в них меня раздражает, просто, нахрен, выводит из себя.
А еще пирсинг в его губе очень сексуален и безумно ему подходит, он подчеркивает красивые припухлые губы, которые тот постоянно облизывает — привычка, видимо.
А вот и звонок.
Показав взглядом, чтобы у входа в аудиторию задержались мои парни, я поспешно собираю вещи и, подтолкнув сидящего передо мной «принцессу», двигаюсь к выходу. Вот сейчас мы тебя, мальчик, проучим.
Что сейчас произойдет, он осознает сразу, но, в отличие от большинства, не рыпается и даже не пытается договориться или убежать. Странный. Без сопротивления дойдя до угла здания, расслабленно (с виду) чувствуя себя с заломленными руками, он ядовито ухмыляется. Словно в его руках мы скручены, и нам будет пиздец, а не ему. Это злит, настолько, что я сам, замахнувшись, звонко отвешиваю ему пощечину, кончиками пальцев цапнув по серьге в его губе. Кровоточить та начинает мгновенно. А он чуть кривится, но наглость в глазах как была, так и осталась. Обычно в таких ситуациях там обреченность, страх, паника, ненависть, злость. А тут наглость, надменность, гордость, которая типа не сломается, даже если его в дерьмо начать закапывать. А глаза неотрывно смотрят в мои с вызовом, вот нафига? Он же сам напрашивается…
— Тих, куда бить?
— Стандартно, но лицо не трогайте.
Первый удар с колена влетает ему по правую сторону ребер. От чего парня сгибает, и он с шипением втягивает воздух, но молчит. После по бедру, тут и особо сильно бить не нужно, хромать будешь стопроцентно, еще и боль дикая первое время. Почки, печень, солнышко. Пинок под задницу, оставив отпечаток кроссовка, грязный, унижающий. По яйцам мы обычно не бьем, это слишком, так поступают подлые и слабые, ибо это один из ударов, когда человек становится безоружен и недееспособен, совсем.