Хотелось бы, чтобы Джокович смог забыть о зверствах сербской армии, особенно тех, за которые был ответственен тогдашний глава государства Слободан Милошевич. Милошевич, еще находясь на посту, был обвинен в геноциде Трибуналом Организации Объединенных Наций по военным преступлениям. Чуть позже ему пришлось предстать перед Международным уголовным судом в Гааге по обвинению в «преступлениях против человечности». Обвинение состояло из 66 пунктов, включая сотни тысяч случаев геноцида, интернирования, депортации, массовых убийств. Но Милошевич умер до вынесения приговора.
Новак Джокович отказывается давать оценку политическим вопросам, вместо этого он фокусируется на своей роли профессионального теннисиста и отдает предпочтение игре, в которой политика и спорт не имеют ничего общего. И тем не менее это не останавливает его перед тем, чтобы назвать спорт жертвой тех ужасных исторических событий. По его словам, спорт пострадал прежде всего потому, что политика Милошевича разрушила спортивную инфраструктуру на его родине. А война, говорит Джокович, – это всегда ужас для тех семей, которые теряют имущество и близких. Такое вот абстрактное заявление, которое полностью игнорирует то, от кого исходила агрессия и кто пожертвовал десятками тысяч жизней ради личной власти.
В то же время Джокович начинает более ясно изъясняться, когда речь заходит о Косове, откуда родом большая часть его семьи. «Косово – это Сербия», – гласит его кредо. Когда в 2008 году Косово провозгласило свою независимость, а сербские националисты вышли на улицы в Белграде, народный герой поддержал демонстрантов на своей родине следующим видеообращением: «Мы готовы защищать то, что по праву принадлежит нам. Косово – это Сербия». Позже он подкрепил это заявление в немецком новостном журнале Der Spiegel. Его отец, по словам Джоковича, родился в Косове, так же как и его дядя и тетя. «Это колыбель моей семьи и сербской культуры в целом. Я не жалею о том, что сделал. Мы хотим справедливости, но мы ее не получаем». Именно такие заявления делают его героем сербских националистов. В этом вопросе теннисист отклоняется от своего обычного курса. Он рискует занять недвусмысленную политическую позицию, возможно, отчасти потому, что государственная независимость Косова – это тема, которая касается истории его семьи.
Некоторые могут неодобрительно покачать головой, когда профессиональный теннисист настроен подобным образом по отношению к политическим правам у себя на родине. И все же большинству из нас, у кого нет опыта жизни в военное время, легко обвинять Джоковича. Чтобы понять, почему Новак Джокович высказывает сегодня такие спорные мысли, нужно вернуться к ночам бомбежек 1999 года. Когда маленький одиннадцатилетний Новак лежал на холодной земле темной ночью в жутком страхе и звал маму и папу.
Вернемся к лету 1999 года, когда мама, папа и дедушка Владо пытались дать детям что-то вроде кусочка нормального детства в условиях непосредственной угрозы. Насколько это было возможно в окружении бомб, обломков и постоянного страха за жизнь. Двенадцатый день рождения Новака Джоковича решили отмечать в теннисном клубе. Несмотря на постоянную опасность, молодежь уже несколько недель тренировалась в этом клубе. По соседству располагалась военная база, высокоприоритетная цель для бомбардировщиков НАТО. Теннисное сообщество одобрило два варианта тренировок. Первый: тренировки там, куда днем ранее были сброшены бомбы, потому что не бывало атак в одном и том же месте два дня подряд. Второй вариант: с 12 до 14 часов, так как в это время почти никогда не совершалось нападений. Соответственно, тренировки проходили в обеденные часы. И 22 мая тоже – в двенадцатый день рождения Новака. Уже прошло почти два месяца с тех пор, как в столице ввели чрезвычайное положение. Несмотря на это, Ноле хотел хорошо отметить праздник. В начале дня он потренировался с Еленой Генчич. После этого несколько родственников пришли в теннисный клуб на празднование. На столе стоял торт, кто-то начал петь «С днем рождения тебя…». Но песня неожиданно прервалась. «Внезапно завыли сирены, а чуть позже в небе загудели бомбардировщики. Они пролетали прямо над моей головой. Вдалеке то и дело гремели взрывы. Электричество отключилось. Я был напуган», – вспоминает Джокович в беседе с журналом Der Spiegel.