За этим последовали еще четыре недели бомбардировок. Машины, дома, станции метро превращались в груды мусора. Страна постепенно разрушалась. В конце июня 1999 года атаки наконец прекратились.
А что теперь? Возвращение к нормальной жизни? Нормальной жизни не было и до начала войны. Югославия была страной, находящейся в нестабильном положении. Прежде всего экономически. Теперь она была полностью разрушена. Как вообще в таком окружении могла дальше развиваться теннисная карьера двенадцатилетнего Джоковича? Этот возраст – решающий для дальнейшей карьеры. Именно в этом возрасте необходимо выстроить карьерный план. Наступает период полового созревания, тело меняется. Новую силу нужно подогнать под уже имеющуюся технику. Рост не должен мешать движению. Тренеры и воспитатели обязаны контролировать этот процесс. Многие амбициозные молодые люди терпят неудачу именно на этом этапе своей молодой спортивной карьеры. Увлекаются посторонними вещами: вечеринками, алкоголем, наркотиками, первым сексом. Однако это все соблазны, которых тренеру Новака Джоковича не стоило опасаться.
Глаза парня, которыми Елена Генчич была так восхищена со дня первой встречи в Копаонике, по-прежнему оставались сосредоточены на одной цели: стать профессиональным теннисистом. Но условия в Югославии изменились. Страна в значительной степени разрушена, лишена экономических перспектив и занята совсем другими проблемами, а совсем не продвижением своих теннисных талантов. Несмотря ни на что, семья Джоковича продолжала верить в мечту. Но откуда на это было взять деньги? Динар стоил еще меньше, чем до начала войны. И для обучения «золотого мальчика» Новака отцу Новака Срджану нужны были деньги. Срочно. Прямо сейчас.
Первое, что они решили сделать, – это продать все семейные украшения. Часы, золотые цепочки, серьги. Семейные реликвии, подарки на свадьбу и на дни рождения. Они были на все готовы ради денег. И это не только ради теннисной карьеры Новака, но и чтобы выжить. Их стол не ломится от блюд, но на первое время продуктов достаточно. «Иногда на обед был просто бутерброд или суп. Но чувства голода у меня не было», – рассказывает Джокович об этих непростых днях. Однако им было необходимо собрать еще больше денег. Ресторан «Ред Булл» находился в эпицентре войны на границе с Косовом. Чуть позже его продали. Но сделка не принесла много денег. С владельцем недвижимости не удалось договориться, так как Джоковичи долгое время не платили за аренду. В конечном счете они остались счастливы, что просто избавились от пиццерии. Несколько лет спустя семья открыла новый ресторан в Копаонике. На этот раз не пиццерию, а кондитерскую. Однако до тех пор, пока она начала приносить деньги, прошло много времени. Ведь на тот момент походы в ресторан не были приоритетом для сербов, разоренных войной и кризисом. Джоковичи лишены средств к существованию в послевоенный период. Как в Копаонике, так и в Белграде для них не было работы. Средства на жизнь теперь могли приносить теннисные навыки Новака. Но для этого сначала нужно было вложиться в мальчика.
Срджан обратился к сомнительным кредиторам, которые потребовали огромных процентов. Некоторые требовали до двадцати процентов от суммы. В этот период глава семьи утратил свой ранее отчасти чрезмерный патриотизм. Он понял, что его соотечественники использовали его нужду. «Нам никто не помогал. Ни государство. Ни спортивная ассоциация. Ни спонсоры. Нам пришлось все решать самим», – по сей день обижен Срджан. Спустя несколько лет, когда его сын получил первые призовые, они достались послевоенным ростовщикам. Отец Джоковича поклялся отомстить. И сдержал свое слово. Его тирады в адрес государства, СМИ и оппонентов стали легендой и предметом страха в Сербии. Если его сын – народный герой, то Срджан для многих остается красной тряпкой для быка. Людей, которые хорошо отзываются об отце Джоковича, очень мало. Чаще всего хвалят его самоотверженность и самопожертвование ради карьеры сына. Но никто не упоминает характер бывшего инструктора по лыжам, в душе которого отказ государства в помощи оставил глубокие раны. Для такого гордого человека, как Срджан, было достаточно сложно просить финансовой помощи. И когда ему отказывали, такой горячий мужчина, как он, никогда этого не забудет.
И вот прошло несколько месяцев, и на рубеже тысячелетий семья поняла: в разрушенном Белграде, в разрушенной Сербии у Ноле не было шансов на спортивную карьеру. Часы тикали. В двенадцать лет талантливый теннисист уже должен был идти в направлении международного уровня, чтобы не упустить свои возможности. Борис Беккер выиграл Уимблдон в 1985 году в возрасте 17 лет. Поэтому решение было принято: Новак должен покинуть родину.