Когда хозяйка утащила мою родительницу из прихожей, я несколько раз глубоко вдохнул, а потом решительно встал из-за стола. Запахнув плотнее халат, который мне выдала Марина на первое время, чтобы не встречать гостью в неглиже, я старался не думать о комичности своего наряда.
— … понимаете, Юра на самом деле не умер, — расслышал я слова девушки, подойдя к комнате. — Он… он… не знаю, как вам объяснить…
— Мариночка, что ты такое говоришь?! — потерянно пробормотала мама. — Ты же была на похоронах!
Да уж, могу представить, какой когнитивный диссонанс сейчас испытывала матушка. Чуть больше месяца назад она лично бросала горсть земли на крышку моего гроба, но в то же время не могла допустить мысли, что Марина ее разыгрывает.
— Пожалуйста, Ольга Сергеевна, присядьте, — взмолилась за дверью хозяйка квартиры. — Я понимаю, что мои слова звучат как бред, и в них нелегко поверить, но я не вру!
Поняв, что эта непродуктивная беседа может продолжаться еще долго, я плюнул на изначальную договоренность и ухватился за поворотную ручку. Едва слышимо скрипнула пружина и я вошел…
— Это правда, мама, — с порога объявил я. — Меня не убили, я жив.
Увидав в проеме мою угловатую и иссохшую фигуру, матушка замерла с открытым ртом. Я готовился к любой ее реакции, но все равно удивился, когда она со счастливым визгом кинулась мне на шею.
— Живой! Живой! Господи, Юрочка, Юрасик, родненький мой!
Мама заключила меня в крепкие объятья и принялась осыпать поцелуями, вознося хвалу всевышнему. А я просто прижимался к ней, прямо как в детстве, когда был маленьким мальчиком, и вдыхал такой знакомый запах ее духов, ставший мне родным. Кажется, она ими пользуется уже лет двадцать, не меньше…
— Ну всё, мам, перестань! Ты меня задушишь! — попытался я остановить водопад родительской нежности и радости. — Еще одни свои похороны я уже не перенесу!
— Юрасик, но как? — в самом деле чуть отстранилась матушка, сияя глазами, полными слез.
— Это долгая история, но если хочешь…
— Нет-нет, ничего не говори! — упрямо помотала головой она. — Это было какое-то особое задание, да? Вы специально все инсценировали? Оно же наверняка очень секретное, не рассказывай мне, а то тебе влетит на службе…
Хех, вот за что я люблю свою маму, так это за умение придумать какое-нибудь с виду логичное объяснение, уверится в нем, и не желать слушать истинной правды. Но раз уж на то пошло, то так даже проще. Поведаю ей подробности моего возвращения как-нибудь потом, а пока не буду портить момент воссоединения.
Разомкнув руки, я отошел на полшага назад и с нежностью посмотрел в лицо родительнице. Сначала я хотел ей улыбнуться, дабы показать, насколько рад ее видеть, но потом заметил, как бегущие по щекам слезы смазывают толстый слой тонального крема на ее коже. Что-то не припомню, чтобы она раньше так сильно красилась…
Проведя кончиками пальцев по материнскому лицу, я увидел, что под слоем косметики скрывается побледневший, но все еще отчётливый синяк, очертаниями смутно похожий на отпечаток кулака. За время занятий единоборствами я подобных украшений получил немало, а на других видывал их еще чаще, так что определить характер травмы мог с почти стопроцентной точностью.
— Он снова тебя бил? — тихо спросил я, опасаясь вспышки гнева, которая могла затопить мое сознание.
— Юра… да ерунда это! — матушка стыдливо прикрыла щеку рукой, словно стесняясь. — Главное, что ты жив и здоров! А остальное совсем неважно…
Проведя языком по верхним зубам, я выпустил воздух и прикрыл глаза. Убью суку. Придушу собственными руками, а потом откручу башку и насру в череп. Видимо, только таким образом можно отвадить папашу-алкаша от любимого занятия, и дать матери наконец спокойно пожить. И хоть раньше я, особенно, будучи подростком, неизменно смаковал такие же жестокие мысли, когда пьяный отец избивал нас в очередной раз, но сегодня они впервые меня напугали. Просто потому что туманные и неопределенные намерения вдруг оформились в конкретный замысел, который не был порожден злостью или обидой. В сердцах люди говорят и делают много такого, что не пришло бы в спокойном состоянии им в голову. Но потом, обычно, отходят, успокаиваются и обо всем забывают. Я и сам так поступал сотни и тысячи раз. Но сейчас… сейчас я был хладнокровен, как никогда.
Глава 4
Подвешенная на ветвях дерева и замаскированная голова куклы исправно следила за суетой в небольшом военном лагере. Три армейских палатки, один обложенный мешками с песком генератор, пять легкобронированных автомобилей типа «Хамви» и передовой немецкий «Унветтер». Если получится последний затрофеить, то это будет весьма неплохой бонус к гонорару за голову местного инфестата. Такую машинку с удовольствием купят и румыны, и болгары, и поляки. Главное не продешевить…
Отвлекшись на некоторое время от дележки шкуры неубитого медведя, Изюм внес пометки на лист, где расчертил схему лагеря. Сейчас беглый инквизитор находился в трех километрах от стоянки, а потому мог особо не бояться быть обнаруженным. А коли так, то ничто не мешало ему пыхнуть перед работёнкой…
Чиркнуло колесико бензиновой зажигалки, и теснота плесневелого заброшенного ДОТа заполнилась клубами удушливого дыма. Однако для насквозь прокуренного ветерана он показался едва-едва горче обычного воздуха. Да-а, редкое дерьмо приходится тут курить. Как же не хватает родимых папирос…
Вытащив зубами фильтр, Макс снова склонился над своими записями. Итак, что имеется на данный момент? Он уже насчитал у инфестата четырнадцать возрожденных солдат. Издалека это было хорошо заметно, потому что только нежить может пренебрегать отдыхом и обработкой полученных ран. А у этих субчиков камуфляж просто изобиловал кровавыми отметинами и небольшими дырами. Один так и вовсе без нижней челюсти щеголял. Здесь же периодически мигрировало между палатками еще около двадцати человек, с виду живых и невредимых. Среди них и некромант. Предположительно тот неповоротливый хрен, обвесившийся саперной защитой. Наверняка думает, что этот костюмчик спасет его от пули в череп. Ну и еще одна небольшая группа в шесть неживых голов отправилась на броневике в сторону ближайшего села. По прямой до населенного пункта было всего-то каких-то полтора десятка километров. Но дорога в этой глуши оказалась настолько отвратительная, что колесные броневики тонули в ней и застревали по самую ось. Раньше, чем через час этот отряд точно не вернется.
Ну а пока люди набирались сил, мертвецы бдительно охраняли их покой, неотрывно мониторя местность. У большинства из караульных наблюдались трубки ПНВ на касках, поэтому подобраться к ним будет проблематично даже ночью. Ну что ж, силы противника приблизительно ясны. А что же у Изюма? Он сам, четверка обращенных в кукол головорезов-беспредельщиков, да фактор неожиданности. Негусто, но вполне достаточно для победы.
Виноградов поднялся с пустого цинкового ящика, который использовал в качестве табуретки, и подхватил прислоненный к стенке «Винторез». Раздобыть эту малютку за границей было не так уж и просто, но еще сложнее отыскивать к ней патроны. И совсем уж нереально нарыть для ВСС фосфорные боеприпасы, которыми можно щелкать воскрешенных покойников на расстоянии до полукилометра. Но кто ищет, тот всегда найдет!
Пока подконтрольные мертвецы ползали вокруг лагеря инфестата и минировали все возможные пути отступления, Макс в спринтерском темпе добежал до выбранного места и залег там, внимательно изучая диспозицию. Отсюда противник был виден почти как на ладони, за исключением нескольких слепых зон. Но и они четко просматривались подвешенной с другой стороны черепушкой мертвеца. Поэтому, когда начнется пальба, у врагов не останется мест для укрытия, за исключением бронеавтомобилей. Все остальное тяжелые девятимиллиметровые пули прошьют с той же легкостью, как и рыхлую мешковину.
Начинало смеркаться, и количество дозорных увеличилось до шестнадцати. В принципе, если не мазать, то можно спалить половину из них с одного магазина. Сюда бы штатную инквизиторскую «Косу-3», вообще б никаких проблем не возникло. Но это Изюм совсем уж размечтался.