— В Шестаково на железку — и до Братска. Неделя отпуска, а затем вроде командировочка предстоит в тёплые края…
Больше Крокодил ничего не сказал. Спросил Лесника:
— А ты в Иркутск?
— Ага, — уныло кивнул тот. — Отписываться долго придётся — как да почему живым не доставили. Хотя, думаю, наручники эти кое-кого призадуматься заставят.
— Ну ладно, не будем о грустном, — сказал Крокодил и разлил остатки спирта. — Отпишешься, не впервой… И — пересечемся ещё. Не последний раз вместе работали.
— Обязательно, — согласился Лесник.
Не так много у Конторы спецов их уровня — рано или поздно придётся им с Крокодилом делать одно дело. Очередное дело. Увидятся.
Лесник ошибся. Больше Эдика Радецки по прозвищу Крокодил он не видел. Живым — не видел.
Часть первая
ТЕРНИИ ИУДЫ
Вы же оставльшеи мя и забывшей гору стоую мою и готовающеи тенятниче трапезу и исполнающеи демонови черпанию, аз предам вы во оружию.
Глава первая
Фагот лежал с телефонной трубкой в руке — неудивительно, что с ночи я не мог до него дозвониться.
Впрочем, пребывай трубка на своём законном месте — мало что бы изменилось. Трупы на звонки обычно не отвечают.
Фагот был мёртв — и давно, судя по температуре тела. Хотя трупное окоченение не прошло… Я, конечно, не суд-медэксперт, на тут дело пахнет часами, не минутами.
Наверное, надо сказать нечто значительное над телом старого дружка. Типа: бедный Йорик… Ну хорошо, скажу: бедный, бедный Фагот.
Формальности выполнены. Стоит поразмыслить, как быть дальше. Есть два варианта, описывающие стандартные поведенческие реакции в подобной ситуации.
Индивиду с нечистой совестью (или не желающему долгие часы отвечать на вопросы в казённом доме) полагается вытереть свои отпечатки и исчезнуть. Потом можно, при желании, набрать «02» и гнусаво-изменённым голосом оповестить ментов о находочке. А если труп криминальный, не помешает состряпать и какое-никакое алиби — не заходил, не видел, не знаю… Водку пил в компании двух дружков.
Вариант два: завопить как можно громче и выбежать из квартиры усопшего, взывая к соседям о помощи. Подвариант — изъять трубку из мёртвой руки и, представившись властям по всей форме, обрисовать ситуацию…
Не пойдёт.
Отпечатки протирать ни к чему — пальчиков моих тут предостаточно. Вполне замотивированных. И уйти просто так нельзя. Сразу — нельзя. Чересчур любопытные штучки могут найти тут люди в форме. И сразу возникнет у них масса вопросов о прошлом покойника… Вот уж где им копаться не стоит — слишком большое место занимаю там лично я.
Значит — рубить концы. Топить сети. Прибрать и подчистить следы развлечений Фагота…
А ещё — неплохо бы разобраться, отчего он покинул сей грешный мир.
Да что же естественного, если здоровый как бык мужик, не перешагнувший тридцатилетний порог, — падает замертво? Не успев даже набрать номер скорой — если допустить, что трубку он схватил именно за этим?
Проблем сердечно-сосудистого плана у Фагота не наблюдалось — это я знал точно. Вопрос: от чего ещё люди могут умирать столь скоропостижно?
Любой медик накатает список ответов на пару страниц. Но если не первым, то вторым пунктом в списке будет идти отравление.
Случайное? Пищевое? Хм-м…
Покойный придерживался диеты, причём весьма и весьма специфичной. Ботулизм из консервной банки исключён. Да и не так уж мгновенно он действует…
Преднамеренное отравление? Убийство? В том, что Фагот оказался способен покончить счёты с жизнью, меня не убедит никто и ничто. Даже заверенная у нотариуса предсмертная записка.
Примем за рабочую гипотезу — маэстро был убит. Отравлен.
К сожалению, все мои познания в ядах и их применении ограничивались древней книженцией «Фармакология», изданной аж в сорок седьмом году… Купив лет десять назад этот учебник для медсестёр и фельдшеров на блошином рынке, я его от скуки прочитал — и напрочь забыл.
Придётся вспомнить.
Ну что же, кое-что ясно.
В Фагота никто не стрелял, не тыкал колющими предметами и не полосовал режущими. Оружие ударно-раздробляющего действия на моём дружке тоже никто не испытывал… Равно как и не отрабатывал ударов из хитроумных восточных систем. Следов удушения, поражения электротоком не наблюдается. Зато наблюдаются оскаленные зубы и растянутые в какой-то не то ухмылке, не то судороге губы.