И вот пошла чудесить.
Светить во весь разгон.
А раньше б лет на десять?
На сто? На миллион?
Уж вот бы было чудо.
Пронзай лучами зло.
И людям бы не худо,
И ей светлым-светло.
Поводырь
Так уж это водится. Веками.
Будь ты хоть меньшой, а хоть старшой -
Отбивать обиду кулаками...
Отбиваться надо бы душой.
Пусть ты вознесён или повержен,
Хороша ль судьба, нe хороша —
Никакие руки не удержат,
Если воспротивится душа.
Похваляясь силой озорною,
Напухают спесью кулаки.
Сколько их прошло передо мною —
Силачей, сгибавших пятаки?!
А душа — она всему опора.
Без неё и сила как пустырь…
Вот ведь Альпы перешел Суворов.
А не великан. Не богатырь.
Наивность
Ю. Прокушеву
Однажды привидится вдруг,
Что где-то под Псковом, под Ливнами
Колышутся пальмы вокруг.
…А люди должны быть наивными.
Влюбляясь в мечту до конца,
Какими минутами дивными
Они защищают сердца!
...А люди должны быть наивными.
Ведь даже в сверхтрезвые дни
Как часто мечами былинными
Карают злодейство они!
...А люди должны быть наивными.
Восторженность в душах храня,
Пройдут они жизнями длинными,
Ни в чём не унизив огня.
Наигрыш
Бабье лето, бабье лето,
Доброта воды и света,
Птица тянется в зенит,
Перелётами звенит.
Бабье лето, бабье лето,
Заблудился холод где-то,
Пронесись его пора
Мимо нашего двора.
Бабье лето, бабье лето,
Поздним цветом разогрето,
Проливается багрец
На берёзовый дворец.
Бабье лето, бабье лето,
Разве я забуду это?
Красноликие леса
Убегают в чудеса...
Контрасты
То он тихо живёт. Без затей.
То бушует, как вешние реки.
Сколько ангелов, сколько чертей
Жарко пляшут в одном человеке?!
Сколько в нём и прямого и вкось?
Сколько в нём параллелей упрямых?
Сколько песен в нём вместе сошлось
Самых грустных и радостных самых?
Разве вычерпать душу до дна?
Время в разных встаёт начертаньях.
Человек — не сплошные тона,
А оттенки. В любых сочетаньях.
Вот и надо на этом пути,
Сквозь контрастную эту фактуру,
В человеке бесстрашно найти
То, что в нём возвышает натуру.
Реквием
Куда вы деваетесь, мёртвые птицы?
Ведь нет у вас кладбищ. И нету могил.
А я бы с цветами пришёл к вам. Проститься.
А я бы под музыку вас хоронил.
А я расстелил бы над вами зарницы.
Костры бы зажёг на вершине горы.
Куда вы деваетесь, мёртвые птицы?
Мне грустно без вашей певучей игры.
Я так вас люблю за отвагу в полёте.
За то, что вам крылья сечёт высота.
За то, что вы каждое утро поёте.
А нынче вас глухо гнетёт немота.
Безвестные, вечные, мёртвые птицы...
Ведь нет у вас кладбищ. И нету могил.
А я бы цветов накидал вам в гробницы.
А я бы под музыку вас хоронил.
Поздняя осень
Скоро и осень в дорогу.
Брызжут снега впереди.
К смутному лунному рогу
Стылые жмутся дожди.
Осени ноги босые.
Колется в поле жнивьё.
Ветры и тучи косые
В спину толкают её.
Вечному этому спору
Скоро ли будет конец?
Я не люблю эту пору.
Этого неба свинец.
Эти бездонные ночи.
Эти ужатые дни.
Грустные кромки обочин.
Вырубок чёрные пни.
И среди ёлок и сосен,
Вся на сыром сквозняке,
Поздняя, поздняя осень,
С мокрою палкой в руке.
***
Я живу размашисто. И громко.
Мне бы тише жить — да не могу.
Дай мне, жизнь, дорожную котомку
Да цветов побольше на лугу.
Да ещё товарищей отважных.
Да воды живучей. Да огня.
Я ещё догнать хочу однажды
Всё, что убежало от меня,—
Дальнюю гряду за перевалом,
День, который прожит без следа,
То большoе, что осталось в малом,
Так и не раскрывшись никогда.
А дорога круче всё. Дорога—
Рвётся вдаль, как вешние ручьи.
- Ты бы хоть утишился немного!—
Говорят мне недруги мои.
Нет, хочу открыто жить. И громко.
Не желаю тише. Не могу.
Горизонта трепетная кромка.
Да звезда на утреннем стогу...
Моя Сибирь
Анатолию Иванову