Всё это так знакомо мне.Люд брал там хлеб, и брали много.По-вашему, так жить убого,Но были счастливы вполне.
Листья жгут
Мне грустно, когда листья жгут,Осенние сухие листья.Они уже покрыли пруд;Рябины обнажили кисти.
Дымок от листьев горьковат,О чём-то мне напоминает.Вновь возвращаюсь я назадИ вижу: школьник там шагает…
Он в гимнастёрке под ремень,Портфель, в букете – георгины,Учился средне (было лень)И в месяц раз болел ангиной.
А дальше – техникум; студент,На танцах подпирал он стену.Мог выступать как оппонент,Но для девчонок был не в тему.
Потом – работа, институт,Несутся годы, как шальные,Вот мамы нет, вот внуки тут,А головы друзей – седые.
Всё было… Было и прошло…Как много листьев облетело…Всё так же от костра тепло,И солнце за пригорок село.
Страна детства
Я помню Пироговку с детства:Там монастырь, а рядом пруд.Всё это передам в наследствоИ не сочту за тяжкий труд.
Мы ночью проверяли храбростьНа кладбище в монастыре.Кто сомневался – это наглость, —С тем разбирались во дворе.
Пруд монастырский обитаем —Там жили пара лебедей.Все о любви такой мечтаем,Но редкость это средь людей.
Мы этих лебедей кормили,Их перья гладили порой.Но люди одного убили,И улетел потом второй.
Мы знали тайный ход на стену,Как со стены попасть в музей[3].Нам «море было по колено»,Коль в окружении друзей.
Я помню, в церковь заходили,Там в полумраке образа.Мне кажется, о нас судилиИ нас ругали за глаза.
Но, слышны звуки песнопений, —Под небом детства – купола, —Мой Ангел, мой хранитель-гений,За всё звучит тебе хвала!
Коммуналка
Помню нашу коммуналку:Ряд звонков на двери.Мне её немного жалко,«Красной книги зверя».
Вдоль стены по коридоруВешали корыта.Лоб разбить чужому впору,Если дверь закрыта.
Кухня – это центр квартиры,Точка всех схождений.Здесь начало «войн и мира»,«Тесных отношений».
Тут готовят и стирают,И ведут беседы.Многое о многих знают —Радости и беды.
Коль пекут – то угощаютВ праздник пирогами.Детям здесь не запрещаютБегать под ногами.
В день субботний – семьи в баню,С веником и шайкой[4].«Тёти Лизы», «дяди Вани» —Нет их больше – жалко.
Так вот жили – не тужили,Пили чай с вареньем.В сорок первом уходилиДеды в ополчение…
Гроза
С бабушкой собрались по грибыНа то поле, где пасли коров.Взяли мы корзинки и водыИ пошли вдоль дачек и садов.
Бабушка «печерками» звалаТе грибы среди коровьих куч.Нам собрать погода их дала,Только дождик сыпанул из туч.
Молнии сверкали там и тут,Гром гремел у нас над головой.Страшно в поле – словно Божий суд;Я ревел, закрыв глаза рукой.
Бабушка меня приобнялаИ молитву начала шептать.Испугалась – словно мел бела,Но раскаты начали стихать.
Мокрые вернулись мы домой.Чай вприкуску пили целый час.До сих пор я помню страх тот мой.Вскоре бабушка «ушла» от нас.
А «печерки» – вкусные грибы,В магазинах их сейчас полно.Шампиньоны – лучше нет еды.Покупаю их уже давно…
Записная книжка
Книга – книжка записная,Ты утерянной считалась.Очень старая, родная,Вдруг взяла и отыскалась.
В ней все живы, кого нету,Кто уехал – все на месте.Не разъехались по свету,Всё по-прежнему, мы вместе.
Только вот какая «фишка», —Много кануло, как в Лете.Друг предал не понаслышке,Та за чувства не в ответе.
Спрятал вновь я эту книжку.Что-то грустно мне сегодня.Может, выпил вчера лишку,То ли жизнь – слепая сводня.