Книга по данному вопросу: The Entropy Exhibition: Michael Moorcock and the UK «New Wave» (1983) (Энтропийная выставка: Майкл Муркок и английская «Новая Волна») Колина Гринланда.
Где есть WHO?
Вначале, как известно, было Слово. Словами все классики от края времен сыпали напропалую. Надо только выбрать подходящие. Положим: Человек — вот правда! Или: Мы все глядим в Наполеоны…. Или… В общем, понятно: истоки НВ можно отыскать где угодно и как угодно истолковать. Гораздо интереснее то, с каких пор волна стала неизбежностью. Мой прогноз: с 1930-1940-х годов, когда фэнтези и научная фантастика начали сближаться — иногда с самыми непредсказуемыми результатами. Повысился общий культурный уровень этой литературы. Некоторые авторы параллельно работали в мэйнстриме и НФ, иногда соединяя по своей (или издательской) прихоти то и другое. Маргиналы типа Лавкрафта никаких революций производить были органически неспособны (вспомним биографию данного автора), а их последователям недоставало таланта. Поэтому процесс затянулся. Конечно, отдельные тексты, по пафосу близкие НВ, появлялись и до второй мировой (вспомним хоть бы чудесную книжку Х. Миррлиза Луд-в-Тумане и всю прочую нетрадиционную фэнтези начала века), но погоды они не делали. В 50-х ситуация складывалась иначе: мир, завороженный атомной бомбой и грядущими полетами в космос, требовал иных тем и сочинений. И даже такой типичный гуманитарий, как Саймак, вынужден был подчиняться этим требованиям (я лично с трудом могу поверить, что Город и Снова и снова писал один человек). Но уже копят силы Фармер и Сильверберг, берется за перо Баллард… Тут надо остановиться. Ведь в Англии грядущий триумф НВ был основательно подготовлен мэтрами литературы катастроф — Кристофером и Уиндемом. Родоначальников быстро забыли: первый обратился к детской литературе, второй писал все меньше и слабее. А между тем общая культура, чувство стиля, пессимизм и предсказания философского краха современной культуры ко многому обязывают. Без катастрофической традиции ни Балларду, ни Муркоку (вспомним его первый роман Кроваво-красная игра) путь был бы закрыт. В Штатах подобные сочинения не могли иметь коммерческого успеха (ментальность!), а в Европе — сколько угодно! Если мы вспомним еще Виана, Барроуза и битников… Ответ будет найден. Недовольство культурой и цивилизацией, ожидание апокалипсиса, страх перед будущим и поиски мира внутри нас неминуемо должны были проникнуть в фантастический жанр. Результат не заставил себя долго ждать.