Вот значит как дело выглядит глазами храмовников. Ну им виднее.
– А далеко ли ехать за платом? – приступила к подготовке плана.
– Так в Калии он. Вначале доберетесь до Вайса, а там день пути.
– А хорошо ли охраняют тот монастырь? Кроме храмовников, нет другой охраны?
– То не беспокойся. Там только братья. Ну и страждущие, конечно. Мы с братьями все продумали до мелочей. Все тебе расскажем. Даже нарисуем куда идти за платом. Мы долго тебя ждали и готовились помогать.
Смешные.
– Ну если вы все предусмотрели, то у меня будет в вам еще одна просьба. Сшейте мне штаны, чтобы не сверкать голыми ногами, когда верхом буду ездить.
– К вечеру будут готовы. – отозвался брат Тосна. –Ты только шнурком обмеряй себя, да брату Пашко скажи.
– Когда выезжаем? – обратилась к отцу Киприано.
Тот пожевал что-то губами, опустив голову. Помолчал, а затем молвил.
– Завтра подготовимся, и уже послезавтра, по темноте, чтобы никто вас не видел, выдвинетесь.
После чего мы пошли на совместную дневную молитву. В этот раз никого из деревенских не было. Или судья запретил, или сами побоялись придти к дерзкой деве.
Молитва оттого получилась трогательная, тихая и вместе с тем сильная. Я физически чувствовала, как волна уверенности исходит от братьев и наполняет меня. Пожалуй, никогда прежде они так не молились. или я того не чувствовала?
На вечерней молитве мы тоже были одни, а когда она подходила к концу, в храм вошел Бад, тот самый разбойник, что останавливал нас в дороге.
Упал на колени перед отцом Киприано и уронив голову на грудь произнес:
– Помоги старче.
Глава 25
Отче Киприано поднял глаза на меня, хитро улыбнулся, а потом отвел разбойника в сторону и присел с ним на лавочку. Службу так и закончили, поглядывая в их сторону.
Затем следовало идти на ужин, но как мы без главного пойдем? Поэтому уселись поодаль и стали ждать, когда они наговорятся вдоволь.
Бад горячо о чем-то говорил храмовнику, бил себя кулаком в грудь, и даже пару раз вытер рукавом рубахи глаза. Тот в ответ отвечал с присущей ему ласковой интонацией, похлопывал его по руке. Разговор двух закадычных друзей просто, а не храмовника с разбойником.
Говорили недолго, а в конце отче встал и похлопал Бада по спине.
– Пойдем, поедим с нами, да и своих зови. Негоже им на улице стоять.
– Помоги с лошадьми, определи к нам, почисти да покорми. – кинул проходя брату Тосне.
А потом обратился ко мне:
– Пресвятая Дева тебе помощь прислала. – и хитро так улыбнулся.
Это что? Мне с разбойниками за платом ехать? Что храмовники, я согласна. Но эти? Да они же… А что, собственно, они? От отчаяния пришли к храмовникам. Видимо наболело у них, или правда вмешалось божественное провидение?
Несмотря на комичность ситуации, но кто кроме разбойников, может хорошо знать каждый куст по дороге? Да и других, себе подобных? Это я к тому, что лучшей охраны и пожелать невозможно.
– Ну здравствуй, Бад. Помнишь меня? – подошла к нему ближе.
– Храмовичка, что судью местного победила? – усмехнулся он в ответ.
Быстро же здесь расспространяются новости.
– Победила, да только он все переиначил.
– Ну а чего ты хотела? Он здесь годами воровал и свою волю устанавливал. И враз от всего этого отказаться?
Никак не ожидала от жителя леса подобных рассуждений.
– А что ты про него знаешь? Почему он так цепляется за эту землю?
– Да кто же о таком рассказывает? Это самая большая тайна, и судья ее тщательно охраняет.
Этого и следовало ожидать. По крайней мере, я поступила бы именно так. Не стала рассказывать ни о чем, а молча проворачивала делишки. Мир другой, время другое, а люди неизменны.
Затем мы все вместе прошли на ужин. Бад приехал не один, а с двумя соратниками. Оба с бородами, до самых глаз, лохматые, грязные и сташно вонючие. Запах костра, не перебивал вонь от немытых тел.
Храмовники расспрашивали Бада о новостях. Он стыдливо прятал глаза и отговаривался тем, что новости его им вряд ли понравятся.
После ужина отче Киприано попросил меня, разбойников, брата Тосну и юркого брата Пашко сесть поближе, и затем рассказал свое виденье нашей спец операции.
– Бада с его товарищами, мы помоем, приведем в порядок, переоденем в сутаны, и они на время превратятся в храмовников.
Те только открыли рот, но отче их остановил.
– Нас одежда закрывает от любопытных глаз. Видят ее, и лицо уже не разглядывают. Нам всем это только на руку. Промчались храмовники, и только. А кто именно – никто никогда не вспомнит.