Основной поток людей двигался с нами в попутном направлении. Торговцы давно свернули в нужные закоулки, а те, кто остались, приехали прикоснуться к святыне. Которую я сегодня должна украсть.
И вот мы выходим на площадь с величественным храмом из красного кирпича. Возле него волнуется людское море. Все стараются попасть к плату. К храму, с обратной стороны, примыкает здание, подобно тому, в котором мне довелось переночевать в Вайсе.
– Аннушка. Мы будем тебя ожидать возле харчевни. – показал на открытые двери брат Тосно.
– Хорошо. Но это может занять долгое время. Мне нужно осмотреться, изучить здание.
– А чего там изучать? Все храмы строят едино. Этот такой же как наш. Плат в центре. Но помни, тебе можно к нему прикасаться только через тряпочку.
– Хм, хорошие новости. Про тряпку – помню. – показала на нее, заткнутую мне за пояс.
– Я пойду с тобой. – это Бад.
Наших лошадей он перепоручил своим людям.
– Договорились.
И мы направились занимать очередь. Пока ожидали своего часа, я вспоминала устройство храма у отца Киприано. Самое простое – спрятаться перед закрытием в укромном уголке, затаиться, и на утре осуществить план. Под покровом ночи тихонько выйти и ехать занимать очередь, чтобы покинуть город.
Вот только в храме, укромного места не предусмотрено. Открытое пространство и лавки. Но под ними не спрячешься – все прекрасно проглядывается.
Оставались только служебные помещения. Там вечный полумрак и множество поворотов, ниш, куда запросто можно спрятаться.
Глава 28
Народу тьма. Женщины с детьми, самых маленьких держат на руках, постарше ползают в толпе под ногами, а подростки пытаются за ними присматривать. Но всех утомляет ожидание, толчая, гул голосов и общая неразбериха.
Вот очередному ребенку наступили на ногу, тот тут же поднял вой до неба, и его подхватили такие же малютки. Просто из солидарности. Мать кинулась на обидчицу, а у самой на руках «полешко», завязалась ругань, которая только усилила общую нервозность. С той и другой стороны подключились соратницы, кричат, обзываются:
– Корова неповоротливая! Смотри под ноги, чай не одна стоишь. – кричала с пеной у рта мамаша.
– Нарожала детей, сама и следи за ними! – не сдавалась другая.
Мне и без того волнительно, а еще эти разорались на всю площадь.
– Когда плат вернут отцу Киприано, вся эта толпа окажется возле его монастыря. – как бы невзначай обронил Бад.
Об этом я даже не думала ранее, а сейчас поежилась, представляя эту толпу в наших краях.
– Ты застал то время, когда плат у нас находился? Расскажи?
– Что тут рассказывать. Обозы регулярно к нам ходили. Народу как в городе в дни ярмарок. Все останавливаются в монастыре. А кто побогаче – просятся на постой к судье. Он, понятное дело отказать не может.
Я представила себе всю эту суету, что происходила в моих землях, и сравнила с болотом сегодняшним. Лично для меня предпочтительное вот такое людское море. Потому что это оживляет Север Павдии. Людям нужна еда и кров, они готовы тратить деньги на это. Крестьяне имеют возможность торговли не выезжая в город. Всем хорошо. Кроме одного человека – судьи. Он теряет свою власть, потому что вынужден гнуть спину перед каждым знатным гостем. Да и суета, судя по всему мешает его проворачивать делишки.
– Постой. А когда тебя с семьей выселили из дома?
– Незадолго до того, как плат здесь оказался.
Не верю я в такие совпадения. С одной стороны судья выселяет всех крестьян из определенного места. Как будто зачищает от посторонних глаз. И тут же храмовники отказываются возвращать плат отцу Киприано.
Ищи кому выгодно. А выгодно лишь одному человеку. А раз так, сомнения в сторону. Плат должен вернуться на свое законное место.
Вскоре наша очередь подошла и мы шагнули под своды храма. Брат Тосна оказался прав. Планировка точь в точь как у нас. С той лишь разницей, что повсюду стояли глинянные кувшины, в которые люди не жалея, ссыпали монеты.
Миновав притвор мы прошли в главный зал. Лавки посредине убраны, остались лишь те, что у стен. И полный зал народа.
Далее главное – мне нужно увидеть сам плат, запомнить как он выглядит и где находится. Близко к нему не подступиться – метра за два стоят храмовники и не подпускают вплотную. Но издалека разглядела – на красной, с золотым шитьем наклоненной подставке, лежит сероватый кусок тряпки, размером с женскую варежку. Это и есть плат? Я то думала это такая шаль закрывающая голову и плечи, или платок, в конце концов. А оказалось… Но мне это только на руку. Прихватила куском тряпицы, что выдал отче Киприано, да сунула за пазуху. И поминай как звали.