– Прошу к нашему главному сокровищу. Плат Пресвятой Девы. А все вопросы можете задать лично отче Киприано, – подмигнула я храмовнику.
Маркиз, перед тем как зайти, удостоверился, что охране помогают завести лошадей в конюшню, да и самих людей заводят внутрь территории. Только после этого шагнул внутрь.
– Вечернюю молитву мы уже провели, но если ваше сиятельство пожелает, мы помолимся еще раз.
– Спасибо, отче. Я уже и позабыл, когда в храме был. Все работа. Сюда ехал, даже не задумывался о том, а сейчас… Да, хочу. И многие из моей охраны по дороге к вам укрепились в вере.
– Пресвятая Дева как солнце. Одинаково посылает нам свою любовь. А уж как мы откликнемся – то и получим от нее.
– А откуда вы знали, что я приеду? Покои подготовили, – все же не удержался маркиз от любопытства.
– То Пресвятая Дева открыла. А я лишь услышал да исполнил.
– И много открыла Пресвятая Дева?
Ехидство так и сочилась из уст бургомистра.
– Самую малость, – усмехнулся главный храмовник. – Что жизнь ваша отныне навсегда связана с Вайсом и севером Павдии.
И как ни в чем не бывало пошел готовиться к молитве, оставив бургомистра с открытым ртом. В буквальном смысле.
Он перевел ошеломленный взгляд на меня. Я лишь пожала плечами.
– Отче у нас особенный. Привыкайте.
– Я не собираюсь гнить в этих землях. Год-два, и меня ждет блистательная карьера в столице, – вырвалось у бургомистра. Он явно был не согласен с услышанным.
– А чего вы на меня ополчились? – рявкнула я. – Идите и доказывайте отче или вообще забудьте о его словах.
И пошла на свое привычное место. Помолимся, затем ужин, расскажу братьям в подробностях свои приключения, ждут ведь с нетерпением, по глазам вижу. А дальше мыться и спать.
Меня порадовало, что на молитву в храме собрались все воины. Уж не знаю, сделали они это из солидарности с бургомистром или вследствие увиденного и пережитого сегодня, но главное – пришли.
После молитвы каждый подошел и преклонил колени перед платом, затем направились на благословение к храмовникам, а после в нашу трапезную. Где столы ломились в ожидании едоков.
Свежие овощи, зелень, горячие лепешки, творог, молоко, травяной взвар и огромное количество монастырской каши, сваренной на молоке, да из прокаленного зерна. Нигде так вкусно не готовят, как у нас.
За столом я рассказала в подробностях свои приключения. Как добрались, разместились, как наутро я бегала по этажам и злилась на чиновников. И как повстречала бургомистра в коридоре.
– Представляете, я даже не знала, что за должность такая. Пришлось у маркиза и спрашивать, – веселила я братию.
Про ужин умолчала. Не обсуждали во время него ничего важного. А еще он был личным событием в моей жизни. Не рассказала, и все тут.
Много смеялись во время рассказа о поездке сюда.
– Ну Бад, ну молодец, – хохотали братья.
– Видели бы вы лица воинов, когда разбойники ушли в лес, – подхватила я.
Маркиз лишь слушал наши разговоры, иногда поддакивал или вставлял дополнения. Поначалу, правда, смотрел с широко раскрытыми глазами на то, как запросто я со всеми разговариваю. Но потом проникся атмосферой и расслабился. Мне даже показалось, что привычное подозрение покинуло его.
По окончании трапезы я собралась к себе, но бургомистр остановил меня.
– Составьте мне компанию перед сном?
– Погулять? – уточнила я на всякий случай.
– Да.
Ну сколько можно? Весь день гуляли, у меня уже глаза закрываются и ноги подкашиваются. Но желание высокого гостя следует выполнять.
– Пойдемте.
Кто гулял в кромешной темноте в парке, тот понимает всю прелесть. Проснулись ночные кровопийцы и с радостным жужжанием атаковали в самых неожиданных местах. Ладно я. Парк при храме знаю как свои пять пальцев. А маркиз постоянно сбивался с тропы, увлеченно делясь своими переживаниями, и мне приходилось его придерживать или вытаскивать из колючих кустов, высаженных вдоль аллеи.
В итоге я довела его до любимой беседки отче Киприано. Усадила и выдохнула. Пусть болтает себе. Здесь не угодит в растительную ловушку. А касаемо кровососущих, так они со мной в одной команде. Быстрее бы его прогнали спать. Но маркиз как будто не замечал укусов.
– Аннушка, какое место! Здесь все иначе! – с восторгом болтал он. – Люди, то есть братья, такие искренние, такие… родные. Никто не строит козни и не пытается добиться от меня чего-либо. Здесь и воздух совершенно другой. Чувствуешь?
– Угу, – сонно поддерживала я разговор.
Интересно, как надолго хватит его восхищений? Мне бы – ай, прибила комара на щеке! – спать пойти.