На подбородке у истопника уродливый желвак, у него широкий нос и сверкающие зеленые глаза.
Сегодня он топит с рассвета. Даже у двери своей каморки он начинает дрожать от холода. В других помещениях прачечной люди едва не задыхаются от жары, но истопнику по-настоящему тепло только у котлов. Ворча, он подсаживается ко второму котлу. Работая, истопник бормочет что-то невразумительное. Он давным-давно перестал обращать внимание на манометр.
Торговец костями вытирает пот со лба. Он хотел было рассказать, что его дочь выходит замуж, но раздумал.
— К субботе должно быть готово! — бросает он.
— Но заказ эрцгерцога… — кудахчет владелица прачечной, и в этот момент, ярко вспыхнув, перегорает предохранитель, гаснет свет. Машины в темноте продолжают гудеть. Рабочие в растерянности суетятся. Всех охватывает желание бежать… Но вскоре становится ясно: просто выбило предохранитель. Тем временем рядом с машинами загораются свечи. Их разносят два белых «ангела». К хозяйке и заказчику подбегает человек со свечой в руке. Он дрожит от холода, лязгает зубами, у него мутный, блуждающий взгляд. Приблизившись к владелице вплотную, он хриплым шепотом произносит:
— Я схожу с ума от жары.
Это истопник. Он поднимает вверх свечу, словно хочет показать языки пламени на своем теле. У него обветренные, потрескавшиеся губы, сухая кожа обтягивает тощую плоть. Грудь перепачкана сажей, из-под белых выцветших век горят зеленые глаза. Истопника все сильнее трясет озноб, он стоит на сквозняке. И вот-вот упадет в обморок.
Владелица в панике встряхивает его и визжит:
— Котлы взорвутся, марш на место!
— Я схожу с ума от жары, — сипло шепчет истопник. Хотя он уже сильно продрог, но уходить в котельню не желает.
— Господин Шандор! — кричит владелица, подзывая мастера, и тот послушно бросается к ней.
— Слушаю.
— Истопник не хочет работать.
— Надо, — произносит мастер, — вы же здесь простудитесь, — продолжая убеждать рабочего, он подталкивает его в сторону котельной.
Но от мигающих глаз остальных не укрылась эта сцена, все содрогаются. Нервы у людей напряжены до предела, а истопник отказывается работать. Никто уже не прислушивается к гулу машин. Наклонившись друг к другу, они переспрашивают:
— Что он сказал? Что сказал?
Проходит несколько секунд, и вдруг раздается громкий лязг. Это истопник швырнул на пол лопату, которой загружает уголь. Задыхаясь от ярости, он очумело хватается за предохранительный клапан. Со свистом вырывается пар. Слышен ужасный крик обезумевшего от духоты человека:
— Не буду я больше топить, я с ума схожу от жары!
Подняв вверх свечи, рабочие кидаются к нему, но тут же разбегаются, а кое-кто даже выскакивает на залитую солнечным светом улицу и там, к удивлению прохожих, застывает на месте. Малейший шум внизу невыносим: в тесном помещении пугливые расспросы сразу же превращаются в гул; женщины, испугавшись крика истопника, побросали раскаленные утюги. Чахоточный громко орет:
— Негодяй, негодяй!
И оборачивается к перепуганным рабочим:
— По местам! Ничего не случилось!
Но тут мастер вдруг разражается кашлем и падает на пол — у него открылось кровохарканье. Владелица визгливо кричит:
— Мужа, мужа бы сюда!
А истопник, совсем лишившись рассудка от собственных воплей, порывается куда-то бежать. Верно, чувствует огонь в своих жилах, в желудке и боится вспыхнуть. Вскоре он теряет голос, скулит, рвется наружу, но теряет сознание.
Торговец костями меняется в лице — попасть в такую переделку из-за собственной скупости! Он подхватывает истопника и тащит его наверх, к выходу. За ним следом, причитая, ковыляет хозяйка прачечной. Наверх, боясь, что взорвутся котлы, устремляются и все оставшиеся внизу рабочие.
Кроме истопника, один только мастер мог бы погасить огонь, снизить давление, но он лежит без сознания, изо рта у него течет кровь.
Снаружи, на солнечном свету, стоят в белоснежных накидках девушки из отдела воротничков, разношерстно одетые гладильщицы сжимают в руках почти готовые вещи, и все зовут на помощь. Улица пронизана их резкими криками. Кое-кто возвращается вниз, в прачечную, но приблизиться к котлам не осмеливается. Торговец перетаскивает истопника на другую сторону улицы и кладет его на тротуар. Несчастного бьет озноб, он без сознания.
Из уголка рта у истопника течет слюна, кто-то плещет ему на грудь воду, он судорожно дергается, потом вытягивается и застывает неподвижно, словно мертвый. Разгоряченное тело его остывает на прохладном воздухе, из груди вырываются стоны.