В конце концов, подагрик, который едва был в силах говорить, и хотя и говорил, но из-за шума, производимого свиньями, его нельзя было расслышать, сказал: «Увы, я мертв, я весь истерзан. Я хотел выгнать на улицу этих свиней, но они накинулись на меня и отделали меня так, как вы видите». А свиньи тем временем продолжали верещать.
Услышав это, начальник стражи направляется с палкой в руке к свиньям и говорит: «Будьте вы прокляты! Что вам здесь, еще людей убивать нужно?» и колотит их палкой.
Свиньи находились словно под суконным катком и не могли выйти, даже если бы хотели. Начальник стражи почти выбился из сил, узнав о причине происшедшего, он сказал своим подчиненным: «Трогаем», и стража ушла.
Дело осталось в том же положении; свиньи никак не могли выйти из своего угла, так что подагрика пришлось вынести в другое место, а кровать пришлось разобрать. От всего этого свиньи так озлобились и возбудились, что стоило большого труда выгнать их на улицу. Так окончилась эта охота. Подагрик был доведен почти до смерти, так как все тело его было измято. Кроме подагры, он получил еще несколько болезней одну за другой и в течение нескольких месяцев не мог излечиться от пинков и толчков свиней. Слуга лишился из-за них ноги. Это чудо совершил св. Антоний, а потому говорят: «Шути со своими слугами, но не позволяй себе ничего со святыми».
Новелла 111
В одном из замков Марки,[288] называющемся Сан-Маттиа в Кашано,[289] священником был монах по имени брат Стефан. Соседкой его, жившей поблизости с церковью, была его кума, которая имела дочь – красавицу лет четырнадцати или пятнадцати. Дело было летом, когда молодежь вообще любит поспать. Когда девушка, носившая имя Джованны, долго спала, мать кричала ей, чтобы она вставала; дочь отвечала обыкновенно, что встает; мать повторяла много раз: «Джованна, вставай!» А та каждый раз отвечала: «Я встаю», но не вставала. Услышав, что ей приходится так долго кричать, брат Стефан, находившийся в церкви, быстро снимает с себя штаны, бросает их в углу, срывает несколько веток крапивы, которая росла поблизости от церкви, выходит на улицу, идет к своей куме и говорит ей: «Дай-ка, кумушка, я отхлещу ее крапивой: тогда она встанет».
Мать ответила на это: «Пожалуйста», полагая, что ее кум – добрый католик, каким должен быть приходский священник.
Брат Стефан подошел к кровати, в которой лежала названная Джованна, и, подняв простыни, лег на нее и с удовольствием удовлетворил свои желания, хоть и не без труда, так как названная девушка плакала и кричала. Слыша ее крики, мать сказала: «Хлещи ее крапивой, хлещи, брат Стефан».
А названный брат Стефан отвечал: «Я ее отхлещу», и, обращаясь к девушке, названный брат Стефан приговаривал: «Ты встанешь, негодница».
Мать же все еще продолжала требовать: «Хлещи ее, хлещи, пока не встанет».